Крепость большого леса

Отлетели к берегу озера, зависли у вершины «сосны», ища преследователей. Однако никто за ними не гнался, остров казался глыбой мёртвого камня, обросшего засохшим мхом, и никакого движения на его вершине не наблюдалось.

– Не летуны те паучки, – расслабился Редошкин, – не то несдобровать нам!

Максим уловил какой-то звук, донёсшийся снизу, из леса, напрягаясь. Волна тихого – на грани слуха – гула ударила в дно самолёта призрачной ладонью.

– Едрёна купель! – подскочил Редошкин, тоже уловивший гул.

Максим снял рога, закрыл глаза, расслабился, вслушиваясь в гул, ожидая услышать мысленный псевдоголос Леса. Однако ничего осмысленного не уловил и не разобрал, понял только, что зов Леса полон беспокойства и ожидания.

– Лес? – догадался Редошкин. – Что сообщает?

– Что-то неопределённое, словно предлагает быть внимательнее.

– Может, что-то произошло в Крепости?

– В этом случае он бы прямо предупредил.

– Летим домой?

Максим снова попытался вызвать Лес на мысленно-эмоциональный контакт, но энергии не хватило, он облился потом и прекратил попытки.

– Мы не выполнили план.

– Хочешь вернуться на остров? – догадался Редошкин.

– Нужен «язык». Лётчики знают, что делают, и мне хотелось бы выяснить, что именно они затевают.

– Хоть убей, не пойму, как им удалось проникнуть на эту базу и подключиться к её компу!

– Вот поэтому нужно взять хотя бы одного пилота.

– Согласен. Возвращаемся? Или сначала поищем лейтенанта? Он бы лишним не был.

– Нет времени на поиски. Надеюсь, нас не ждут.

– Синдром победителя? – хихикнул Редошкин. – Препод в Академии уверял, что всегда у победителей наступает фаза релаксации, когда они, опьянённые успехом, считая, что всё закончилось, расслабляются до полной потери бдительности.

– Это реакция земных мужиков, а мы схватились с техникой Демонов.

– Но они же наши предки.

– Очень далёкие.

– Всё равно заправляют здесь всем земные мужики.

– Зомби.

– Основа их психики – чисто человеческая.

– Разве что.

– Ждём или сразу атакуем?

– Желательно обойтись без абордажа и без шума. Если носорогопауки ушли, тихо садимся и идём искать пилотов. Что у нас осталось из оружия?

Редошкин повертел головой, осматривая кабину.

– Два «бластера», три «гэмешки», «Верба» и личняк.

Максим кивнул, легко разобравшись в жаргоне лейтенанта: под «личняком» понималось личное оружие спецназовцев – карабин и снайперская винтовка, под «гэмешками» – ручные гранаты ГМ-94, «Верба» и в Африке звалась бы «Вербой», переносным зенитно-ракетным комплексом.

– Берёшь «Вербу», пару гранат и «бластер».

– А карабин?

– В данной ситуации он лишний. Я возьму «шёпот смерти», лучемёт и гранаты.

– Понял.

– С богом! – Максим плавно тронул самолёт с места, снижаясь до водной глади озера чуть ли не до сантиметровой высоты.

Глава 21 Нападение и оборона

Расчёт на внезапность и «синдром победителя» себя оправдал: их никто не встретил!

Носорогопауки убрались обратно в подземелье, оставив открытыми взломанные двери в перегородках коридоров. Всех шмелей десантники уничтожили. Восставшие «птеродактили» куда-то запрятались (полетели докладывать господину о нашем появлении, как предположил Редошкин), и нежданные гости легко и быстро добрались до знакомого кольцевого коридора, взведённые как курки пистолетов, готовые в любой момент выпустить «пули» тел в режиме боя.

Пробитые «бластерами» перегородки внутри цитадели тоже никто не починил, поэтому в первый зал десантники проникли без единого шороха, словно привидения, несмотря на габариты и солидный вес захваченного оружия.

В зале никого не оказалось. Светилась лишь одна «кочка», да в углу по полу были разбросаны обломки «малого паука» с носорожьим носом.

Вернулись в кольцевой коридор, нашли радиальный и по нему проникли во второй зал, вдвое меньший первого.

Но и он был пуст, не считая полосы обломков «кочек» и манипуляторов «многоножки», воняющих сгоревшим пластиком. Единственная рабочая «кочка» разговаривала сама с собой с помощью огней и вертикальных световых лучиков.

Максим скользнул было мимо, направляясь к дальнему остроугольному концу зала, но Редошкин удержал его за локоть, прошептал на ухо:

– Есть идея!

Максим кивнул, что означало: слушаю.

– «Кочка»! – продолжил лейтенант. – Что, если сунуть руки в «мох», как это делали лётчики, нацепить колпак и пообщаться с местным компом? Неужели не поймём? Лётчики же смогли?

На размышления ушло две секунды.

– Тыл!

Редошкин встал спиной к «кочке», бдительно оглядывая зал.

Максим сел на сиденье, напоминавшее формой половник, приладил на голове яйцевидный шлем на «виноградной лозе», сунул руки в «мох» панели, не особенно переживая за сохранность конечностей. Они все уже приспособились к иновселенской, точнее – «демонской» технике и научились не бояться её реакции.

Темнота перед глазами расцвела перламутром лопающейся рыбьей икры, протаяла в глубину тёмного тоннеля, вспыхивающего звёздочками цветного сияния. Впечатление складывалось такое, будто он сидит в кресле оператора большого телескопа и смотрит в небо на звёзды сквозь плотную атмосферу планеты.

«Ну и что дальше?» – мысленно осведомился Максим.