Крепость Луны (СИ)

Но случилось нечто, превосходящее человеческое воображение. Мышцы на моём теле напряглись, и стрелы точно врезались в статую, отлитую из железа. Некоторые из них вырвали клоки одежды и разлетелись в стороны, более не неся угрозы, а те, что коснулись меня под прямым углом, жалобно хрустнули и щепками закружились в воздухе.

Аттир стоял на месте, но лицо его перекосилось от ужаса. Я выдохнул, словно скинул невидимый панцирь, спокойно пошёл к дереву, поднял меч и направился к Аттиру. Он не двигался.

Не могу сказать, что я чувствовал. Вероятно, ничего не чувствовал. Во мне жил только разум, логика. Я понимал, что Аттир — воин до мозга кости, и если однажды начал служить принцу Луриндорскому, то и в смертной агонии это имя будет на губах его. Он не предаст идола, в которого уверовал, которого полюбил всем своим простым и отчаянным сердцем. Поэтому выбора у меня не было…

— Сразимся, — сказал я, но Аттир всё держал меч опущенным. — Один из нас умрёт.

— Это буду я, — болезненно усмехнулся луриндорец.

— Тогда прости, — шепнул я, глядя воину в глаза, и вонзил меч в его грудь.

Аттир сжал челюсти, медленно соскользнул с лезвия и рухнул на землю так же ровно и гордо, как стоял.

Луриндорцы смотрели на меня, как на демона, явившегося покарать их за грехи отцов. Луки в их руках превратились в жалкие игрушки мальчишек.

— Я не могу вас отпустить, вы это знаете. Но и убивать вас я не хочу. Берите верёвки, что у каждого за седлом, вяжите коней так, чтобы осталась верёвка для вас.

Воины слушались беспрекословно.

* * *

Ольга была готова. На лице разлилась нездоровая бледность. Слуги открыли окна настежь, а ей всё равно казалось, что она вот-вот упадёт без чувств. Корсет сдавил грудь, Ольга едва дышала. Тяжёлые серьги оттягивали уши, а презрительно ухмыляющийся мастер снял с ноги неправильные мерки, и теперь пёком пекли пальцы.

Она сделала круг по комнате, и на глазах выступили слёзы.

— Ты прекрасна, — ледяным голосом произнёс Рид, как всегда внезапно явившийся, словно из преисподней. — Но что это? Ты ревёшь? Немедленно прекрати.

— Да, ваше высочество, — быстро проговорила Ольга, вытирая слёзы.

— Я же просил называть меня на «ты» и «мой дорогой», — рыкнул принц. — К сожалению, пока не все болтливые языки вырваны из глоток, и начнут болтать о том, что ты глубоко несчастна. Мне хватит, что тебя считают дурочкой. Сделай хотя бы сегодня вид, что достойна быть моей невестой.

— Да, дорогой.

— Едем. Бездельники давно собрались, чтобы поглазеть на нас.

— Карета готова, мой господин, — вставил камердинер.

— Славно.

Скоро карета неспешно катила по мощёной дороге. Улицы, по которым они ехали, справа и слева были забиты народом, кричавшим «Да здравствует принц Луриндорский и его супруга!».

— Ротозеи, — промычал сквозь зубы Рид. — О, как я ненавижу весь этот сброд!

Ольга боролась с подкатывающей тошнотой, закрывала глаза, чтобы не видеть качающиеся шторы кареты, а когда открывала, взгляд её падал на жениха, одетого в удивительные по роскоши одежды, поблескивающие в сумраке. Если бы эта девушка умела ненавидеть, она из ненависти выжимала бы по капле терпкое наслаждение. Но душа её была чиста и невинна и страдала невыносимо. Через час Ольга станет женой злодея и предателя, который в порыве ярости уже обещал избавиться от неё через месяц после женитьбы.

Возгласы за окном становились всё громче. Скоро послышались крики охраны и свист кнута, разгоняющего толпу. Карета замедлила ход. Так они ехали минут десять. Ольга сквозь штору видела, как сгущается сумрак, и с ледяным ужасом ждала восхода луны, этого проклятого, страшного светила, которое приносит ей только муки.

Карета совсем остановилась. Дружно щёлкнули каблуки всадников, замерших в строю.

— Последний раз предупреждаю: не смей позорить меня, — с пылающими злобой глазами сказал Рид. Дверца распахнулась, слуга откинул лесенку, и Рид по улюлюканье топы выбрался наружу, подал руку невесте.

Ольга, почти ничего не видя, едва не ступила мимо лесенки и пошатнулась. В ужасе она поглядела на звериное лицо Рида и, боясь, что разрыдается и тем убьёт себя, вдруг улыбнулась и неуклюже помахала народу. Чернь только того и ждала: свист и восторженные вопли оглушили молодожёнов. Едва заметное довольство проступило на лице принца, когда они поднимались по высоким, почти бесконечным ступеням замка.

«Да здравствует принц Луриндорский и его супруга!» — ответила толпа на их поклоны у распахнутых дверей.

Наконец, они вошли в длинную залу, освещённую тысячами свечей. Ольга почти ослепла от блеска золота. По обеим сторонам знатные вельможи склонили головы, приветствуя их. Стража, одетая в торжественные доспехи, шагала впереди и сзади молодожёнов. Рид был доволен в эту минуту, потому что тщеславие его было хоть немного, но всё же утолено.