Крепость Магнитная

Вслед за румбой пошли вальсы «Голубой Дунай», «Сирена». Порфирий сам подошел к Варе, и она удивилась, как он легко повел ее. «Замечательно», — прошептала она почти в ухо, хотя новоиспеченный танцор тут же споткнулся и чуть было не упал на Аполлона.

— Не обращайте на это внимания, — подбодрила она. — Вы способный ученик!

— Пока я вижу только способную учительницу.

Вместо ответа Варя подала ему обе руки, приглашая на круг. Он не мог не заметить, как она приятно взволнована, ей, видимо, очень нравился этот семейный вечер с музыкой и танцами. А еще, было заметно, она собиралась что-то сказать ему и не решалась. Почему-то спросил, что она делает на заводе.

— Я машинист коксовыталкивателя.

— Девушка — машинист — это же здорово!

Пластинка остановилась, и в эту минуту послышался стук в дверь.

— Отец пришел! — оживилась мать Лины и вышла в коридор, чтобы открыть ему.

Именинница тотчас распорядилась выдвинуть стол на середину комнаты, накрыла его белой скатертью и принялась расставлять тарелки, раскладывать ножи, вилки. Поставила на стол несколько бутылок с вином и грушевым напитком. Девчата принесли из кухни большую эмалированную миску с холодцом, тарелку с ветчиной, сыром, сладостями.

Все уже сидели за столом, когда в комнату вошел отец. Он слегка склонил голову, поздоровался с гостями. Подняв глаза, Порфирий увидел… Сарматова. Того самого, который отчислил его из цеха под предлогом того, что «одна паршивая овца может испортить все стадо». Заколебался: как поступить — уйти или остаться? Холодный, явно враждебный взгляд хозяина ничего хорошего не предвещал.

— Пап, знакомься, это Дударев. Помнишь, я говорила тебе, он трехзначные числа в уме множит. Математик.

— Мы знакомы, — буркнул отец и повернулся к Леониду.

Разлили вино, и Леонид, избранный тамадой, предложил тост за именинницу — достойную из достойных, несомненно, талантливую медсестру, которая, ну конечно же, как и ее уважаемая мама, обязательно станет хорошим врачом!

— Итак, за молодую хозяйку!

Все встали. Дударев опять уловил недружелюбный взгляд Сарматова, однако поднял рюмку вместе со всеми.

— Фиша, ну что же ты, — потянулась именинница через стол. — Давай чокнемся!

Нескрываемой злобой сверкнули глаза отца.

Стуча вилками и ножами, гости набросились на закуску, совершенно не замечая, да и не интересуясь, что происходит с Дударевым, почему он такой грустный. Лишь Варя, взглянув на его невыпитую рюмку, нетронутую закуску, покачала головой.

Порфирий отродясь не видел такой снеди и таких вин, которые были на столе, но не прикоснулся к ним, не отщипнул даже крошки хлеба, хотя и хотел есть. Лишним, чужим почувствовал он себя в этом доме. Неприглядным, отталкивающим показалось ему все: и эти, выкрашенные в ядовито-зеленый цвет стены, и желтые тяжелые шторы, и даже Лина, которая изредка удостаивала его беглым, ничего не говорящим взглядом.

Хозяйка дома Августа Бенедиктовна пошепталась с мужем и стала просить Аполлона, который сидел напротив, что-нибудь спеть. Тот не заставил себя ждать, вышел к пианино, однако Лина не могла ему аккомпанировать, нервничала, бросала пальцы по клавишам, играла не то, что требовалось. Наконец хлопнула крышкой, села на свое место. Мать поспешила сказать гостям, что дочка сегодня плохо спала и вот, как видите… Аполлон махнул рукой: ладно, в другой раз!

Чтобы до конца сгладить неловкость, Леонид принялся показывать фокусы. Рюмка, взятая со стола, то исчезала, то опять появлялась у него на ладони. Наконец, положив рюмку в карман пиджака, попросил желающих извлечь ее оттуда. За это взялся сам хозяин: осторожно, не торопясь, опустил руку в глубокий Ленькин карман и вынул… стакан с горчицей. Смех. Удивление… Где же рюмка?

— Да вот же она! — воскликнул Леонид, вынимая ее из заднего кармана Аполлона.

Тот покраснел. Гости однако не обратили на это внимания. Их поразил сам фокус. Шум, смех, возгласы удивления наполнили комнату. И когда послышались голоса: «Повторить!», Дударев незаметно шагнул в переднюю, оделся и, прикрыв за собой дверь, пошел вниз по лестнице.

31

За минуту до отправления поезда Москва — Магнитогорск в мягкий вагон, где уже были в сборе все пассажиры, неторопливо вошли двое мужчин и так же спокойно, не спеша, заняли свои места, которые оказались в разных купе.

Дорога была длинной, томительной, мужчины время от времени выходили в тамбур, курили, стояли в коридоре у окна, но за все эти дни не сказали друг другу ни слова.

Если бы они заговорили, то наверняка бы узнали, что их пути обязательно сойдутся в молодом уральском городе, а точнее, на заводе, который поднялся всего за несколько лет и уже гремел на весь мир. Оба они — крупные специалисты, с той лишь разницей, что один из них давно работал в системе завода и сегодня возвращался из очередного отпуска, другой, — получив повышение по должности, ехал на новое место. Этот, другой, с виду богатырь, в огромных яловых сапогах, с рабочими ручищами, походил более на молотобойца или грузчика, чем на инженера. Над глазами — кустистые черные брови, и он, казалось, постоянно смотрел себе под ноги.