Крепость Россия. Прощание с либерализмом

А может, и ничего страшного? Обидно, конечно, быть приговоренными жить хуже других, но, может, это и не трагично◦— переживем? А там, глядишь, лет за 100 помаленьку и сравняемся, а не за 100, так за 200. Дался он нам, этот удельный ВВП! Ведь удельный ВВП прямо влияет всего лишь на уровень жизни◦— военно-политическая мощь страны зависит исключительно (из экономических показателей) от ВВП общего. Это происходит потому, что уровень жизни людей зависит от того, сколько ресурсов приходится на одного жителя, а мощь государства◦— от того, сколько их приходится на власть, которая присутствует в единственном экземпляре. Именно поэтому так опасаются в США растущей мощи Китая: по удельному ВВП Китаю даже приблизиться к Америке в ближайшее столетие не грозит (Китай при всех его успехах планирует догнать Россию◦— не США◦— по удельному ВВП только к 2005 году), но при вчетверо с лишним большем населении его общий ВВП уже сейчас составляет треть американского, а доля, находящаяся в распоряжении правительства, существенно выше. Так вот, по общему ВВП у нас ещё хуже, потому что население у нас не больше, а, увы, меньше: по сравнению с Америкой◦— в 2 раза, а со всем Западом (Америка плюс Европа, даже без Японии и иных)◦— в 5 раз. Общий наш ВВП сейчас меньше американского не в 10–12 раз, как удельный, а в 20–25 (формально в 30). Вдумайтесь: соверши мы невозможное и догони США по ВВП на душу населения (для этого надо не удвоить ВВП, как приказывает президент Путин, а упятнадцатерить), наш общий ВВП, а следовательно, и военно-политическая мощь, будет в 5 (!) раз меньше, чем у западного блока. И консолидировать в руках власти существенно большую долю этого ВВП, как делал СССР, не получится◦— это приводит к вышеупомянутым казусам с колбасой и как следствие к недовольству населения и его отказу поддерживать власть, в том числе и в её противостоянии с реальными врагами государства. Да и никого нам тогда не догнать◦— в рыночной экономике обязательным, хотя и недостаточным залогом успеха является меньшее, а не большее суммарное изъятие из экономики на внеэкономические цели (обсуждение же возможностей нерыночной экономики не есть предмет этой статьи). Ну а что происходит со страной, чья военно-политическая мощь существенно меньше, чем у сильных мира сего, которая к тому же обладает самыми большими в мире территорией и ресурсами, являясь поэтому лакомым куском, и которую в довершение всего эти сильные◦— давайте называть вещи своими именами◦— исторически ненавидят даже на иррациональном уровне (на рациональном, впрочем, тоже), догадайтесь сами. И не надо уповать на ядерное оружие, кроме как в краткосрочном и, хотелось бы надеяться, среднесрочном плане. Вовсе не потому, что оно у нас устареет или развалится, а потому, что, как гласит известная поговорка, на каждую хитрую, скажем так, гайку найдется свой болт с винтом. И можете не сомневаться, болт этот достаточно скоро появится, не тот, так другой, скорее всего (хотя совсем необязательно) в виде высокоэффективной противоракетной обороны. Не важно даже, появится ли она только у американцев или нет: если она будет и у нас, это просто будет означать, что у нас обоих как бы нет ядерного оружия, как это и было до середины XX века, а что происходило всегда со страной, чья военно-политическая мощь существенно меньше, см. выше. Вот, собственно, что реально означает невозможность догнать и перегнать Запад по экономике. Если же кто-то считает, что Запад нам не враг и не представляет угрозы ни при каком соотношении военных потенциалов (хотя автор считает, что таковые убеждения, если они искренни, есть безусловное основание для срочной госпитализации), даже это не важно: ибо пусть сегодня Запад есть средоточие всего высокого на Земле и по-христиански любит нас, а завтра, глядишь, не есть и не любит. Так мы и подошли к тому, что и хотели доказать◦— открытая экономика, при ее принципиальной невозможности догнать Запад, надежно ведет Россию к исчезновению как государства. И это, заметьте, при равных условиях, которых, конечно же, нет и не будет, ведь мы в своих рассуждениях, которые и привели к этому выводу, не делали никаких допущений про неравные условия хозяйствования. То есть если к импорту нашей стали в США будут относиться так же стоически, как во времена «холодной войны» к импорту японских видеомагнитофонов◦— типа ну и пусть в Америке не останется сталелитейщиков, зато мы, американцы, делаем ракеты и перекрываем Миссисипи,◦— даже при этом нам особо ничего не светит. В реальности же какая там сталь или видеомагнитофоны◦— нам бы экспорт нефти не перекрыли под предлогом недостаточного соблюдения прав сексуальных меньшинств в Чечне или чего-нибудь в этом роде. И непременно перекроют, когда либо из-за Ирака и неминуемого развала ОПЕК, либо из-за чего-то еще она окажется на мировом рынке в избытке. Правда, справедливости ради надо сказать, что, относись к нам Америка совершенно нормально, вряд ли она стала бы долго терпеть положительное (для нас) торговое сальдо с ней, если бы таковое было.