Крепость Сол (сборник)

Но ему только что дали понять, что и другие люди разделяли его взгляды, люди, которые, в отличие от него, имели доступ к забытой, заброшенной мудрости прошедших веков. Люди, которые разбирались в особенностях своего противника, которые знали способы, с помощью которых они могли причинить ему зло, и, самое главное, у него было определенное мнение о судьбах человечества, мнение даже о невероятно отдаленном периоде развития, в котором даже свержение Гегемонии было уже пройденным этапом.

Вот чего постоянно не хватало Демократической Лиге: ей было вполне достаточно быть просто против чего-то. Она никогда не могла предложить взамен ничего. Сама «Демократия» воспринималась только как отсутствие Гегемонии: это было отрицание отрицания, а не утверждение какого-либо позитивного проекта.

А вот у Братства было нечто такое, что оно называло «Хаосом» понятие неуловимое, которое было трудно воспринять сразу в силу необъятности открываемой им реальности.

Итак, вся группа вошла в лифт, который бесшумно заскользил вниз. Через несколько минут двери раздвинулись, и Борис Джонсон направился вслед за Робертом Чингом и остальными по узкому коридору, который уперся прямо в дверь, ведущую в скалистую стену. Все это время Джонсон не сводил глаз с руководителя Братства, как будто зачарованный. Он думал, что перед ним необыкновенный человек, который мог объять взглядом всю глобальность проблем Вселенной, человек, от которого не могло ускользнуть ничто из окружающей действительности. Он начал понимать, откуда взялось почти что религиозное поклонение этому человеку со стороны Аркадия Дунтова: не всякий мог разобраться в сущности Хаоса. А Роберту Чингу это удалось. Нельзя было осуждать человека, лишенного этой возможности, который так слепо поклонялся этому самому Чингу.

Они очутились в небольшом зале, на одной из стен которого висел экран, а напротив был установлен проектор, за пультом которого сидел оператор. Чинг жестом пригласил всех садиться, сам сел рядом с оператором и, не говоря ни слова, кивнул ему…

Экран осветился.

Джонсон увидел темное небо, усеянное звездами. Затем одна из начала скачкообразно увеличиваться в размерах, превращаясь во все более широкий диск.

— То, что вы сейчас видите, — прокомментировал Роберт Чинг, — это монтаж на основе фильмов, снятых автоматическим межзвездным зондом.

Джонсон услышал удивленное восклицание Горова, сидевшего рядом с ним:

— Межзвездные полеты, сверхсветовая скорость… Невероятно! Только Шнеевайс, в крайнем случае, мог бы… Но он покончил с собой, когда, несмотря на мое противоположное мнение, Совет лишил его возможности продолжать исследования. Скажите, он действительно мертв?

— Каково ваше мнение обо всем этом? — спросил Чинг загадочным тоном.

Горов безмолвно следил за изображениями, сменявшими друг друга на экране.

Теперь были видны континенты, растительность, обработанные участки поверхности. Затаив дыхание, Джонсон тоже следил за всем этим в окружавшей его тишине. Что он мог сказать? Он чувствовал себя абсолютно подавленным. Перед его глазами разворачивалось самое важное событие, которое когда-либо переживало человечество. Ведь перед ним открывалась возможность однажды отправиться к звездам! Новая солнечная система, быть может, много солнечных систем… И это была настоящая, осязаемая свобода, а не какая-то химера!

Он еле удержался от восклицания, заметив большой город, затем странной формы космический корабль.

— Вы все видели, — сказал Роберт Чинг. — Теперь вы знаете: человек не одинок во Вселенной. Эта пленка была заснята на планете, принадлежащей к системе Синюс-61 — очень близкой к нашей по межгалактическим стандартам. Это первая из исследованных нами. Подумайте только: если уже с первой попытки нам удается найти высокоразвитую цивилизацию, как вы думаете, сколько же их должно быть только в нашей Галактике?! Миллионы? Биллионы? А сколько необитаемых планет, которые можно заселить? Что же произойдет в таком случае с вашей системой, Горов? Может ли Гегемония мечтать о распространении своего могущества на всю Галактику?

— Нет, — пробормотал Горов. — В самом деле, я признаю, что вы правы, учитывая эти новые условия. Если зона распространения жизнь потенциально безгранична, Гегемония обречена, и я не стану облачаться в траур по этому поводу, так как это было бы бесполезно в социальном смысле.

— После всего, что вы видели, остаетесь ли вы приверженцем Гегемонии, Горов? Я хотел бы ожидать большего от человека вашего ума.