Крепостная Россия

В современной политической экономии стало обычным мыслить все экономические явления исключительно в категориях капиталистического хозяйственного уклада.

Основы нашей теории – учение об абсолютной земельной ренте, капитале, цене, а также прочие народно-хозяйственные категории – сформулированы лишь в приложении к экономическому укладу, который зиждется на наемном труде и ставит своей задачей получение максимального чистого дохода (т. е. максимального уровня остающейся части валового дохода за вычетом вещественных издержек производства и заработной платы).

Все прочие (некапиталистические) типы экономических укладов считаются несущественными или находящимися в стадии отмирания; по крайней мере, им отказывают в праве влиять на основополагающие явления современной экономики, и в результате они утрачивают какой-либо теоретический интерес.

Если мы и вынуждены признать это последнее утверждение, поскольку речь идет о неоспоримом господстве финансового и торгового капитала в мировых экономических отношениях и его в настоящий момент бесспорно ведущей роли в организации мировой экономики, то нам ни в коем случае не должно распространять его (это утверждение) на вообще все явления нашей народно-хозяйственной жизни. Одними только категориями капиталистического экономического строя нам в нашем экономическом мышлении не обойтись хотя бы уже по той причине, что обширная область хозяйственной жизни, а именно аграрная сфера производства, в ее большей части строится не на капиталистических, а на совершенно иных, безнаемных, основах семейного хозяйства, для которого характерны совершенно особые мотивы хозяйственной деятельности, а также специфическое понятие рентабельности. Известно, что для большей части крестьянских хозяйств России, Китая, Индии и большинства неевропейских и даже многих европейских государств чужды категории наемного труда и заработной платы.

Уже поверхностный теоретический анализ хозяйственной структуры убеждает нас в том, что свойственные крестьянскому хозяйству экономические феномены не всегда вмещаются в рамки классической политэкономической или смыкающейся с ней теории.

Но нам придется выйти еще дальше за рамки привычных понятий политической экономии, когда мы обратимся к теоретической трактовке нашего экономического прошлого.

Даже исчезнувшие в не столь далеком прошлом системы крепостного права в России и рабовладения в Америке уже ставят под сомнение применимость экономического мышления, принятого в нашей сегодняшней системе понятий (капитал, процент, абсолютная рента, заработная плата).

Заработная плата как народно-хозяйственная категория в современном смысле слова, вероятнее всего, отсутствует в этих экономических укладах, а с ней неизбежно исчезает и привычное теоретическое содержание прочих категорий наших политэкономических систем, ибо рента и процент как теоретические конструкции неразрывно связаны с категорией заработной платы. С другой стороны, из наших теоретических рассуждений возникает новая, совершенно не известная нашим теоретическим системам категория – цена на раба.

В еще более трудном положении мы оказываемся перед лицом экономических укладов первобытных народов, в которых зачастую отсутствует категория рыночной цены, столь принципиально важная для нашего теоретического мышления. В этом смысле экономическая структура Римского колоната как натурального хозяйства первобытных народов полностью выходит за рамки современной экономической теории. Но в отношении эпохи Средневековья нам будет трудно при помощи имеющихся у нас в арсенале средств ответить на вопрос о процессе ценообразования, ну, например, о характере ценообразования на продукты, которые феодал взыскивает в форме натуральной подати и шлет продавать на отдаленных рынках.

Немецкой исторической школе, без сомнения, принадлежит исключительно высокая заслуга в описании экономических систем прошлого (в частности, германо-романских и античных народов) и их детального морфологического анализа. Однако даже самое глубокое и точное описание как таковое не в состоянии дать теорию описанного (в данном конкретном случае конкретного экономического содержания).

Но экономическая наука остро нуждается в теоретическом осмыслении нашего прошлого в экономическом плане: Для каждого типа экономического уклада, частично уже нами обрисованного, должна быть создана отвечающая его своеобразию экономическая система.