Крепостная Россия

Голод 1601–1603 гг. способствовал усилению закрепостительного процесса. Светские и духовные феодалы использовали народные бедствия в личных интересах и всякими средствами закабаляли обнищавшее население. В голодные годы резко возросло число кабальных холопов за счет ранее свободных людей. Одновременно широкое распространение получили факты, когда феодальные владельцы, не желая кормить холопов, насильно сгоняли их со своих дворов без выдачи вольноотпускных грамот. Все это накаляло обстановку, увеличивало число недовольных. Уже с осени 1601 г. в народе возникло «волнение велие». В 1602–1603 гг. многие местности Русского государства были охвачены массовыми «татьбами и разбоями»[212]. Классовая борьба, постепенно нарастая, принимала форму открытых вооруженных выступлений крестьян и холопов против феодалов в масштабе целых районов.

Внутренними затруднениями России не замедлили воспользоваться ее соседи, в особенности Польша, которая своим вмешательством еще больше обострила и без того тяжелое положение. В результате классовая борьба в Русском государстве, как выразился Л.В. Черепнин, «слилась с национально-освободительной», «наполнилась патриотическим содержанием»[213].

В условиях роста народных волнений правительство Бориса Годунова вынуждено было маневрировать, идти на некоторые уступки крестьянам и холопам. Оно пыталось установить предельную цену на хлеб и пресечь спекуляцию продуктами питания, подкрепляя свои распоряжения репрессивными мерами по отношению к их нарушителям, производило раздачу милостыни голодающим и организовывало для них разного рода государственные работы. Не делать таких уступок верховная власть не могла. Однако эти уступки, во-первых, оказались мизерными сами по себе и были не в силах разрядить обстановку в стране. Во-вторых, всякая уступка в пользу крестьян и холопов озлобляла феодалов. Создавался заколдованный круг, из которого Годунов и его окружение лихорадочно искали выхода.

28 ноября 1601 г. издан указ, который начинался многообещающим заявлением о желании царя Бориса Годунова во всем Московском государстве крестьянам «дати выход», чтобы облегчить их положение. Но это был лишь демагогический жест, имевший своей целью ослабить остроту классовых противоречий в стране. На самом деле указ разрешал лишь вывоз крестьян, а не их свободный выход. Причем вывозить крестьян могли только мелкие и средние помещики и в количестве не больше двух. «А которым люцем промежи себя в нынешнем во 110-ом году крестьян возоти, – говорится в указе, – и тем возити меж себя одному человеку, из-за одново же человека крестьянина одного или двух, а трех и четырех одному из-за одново ниикому не возити»[214]. Бояре и близкие к ним по размерам имений землевладельцы, церковь и черные волости права вывоза крестьян не получили. Этого права был полностью лишен и весь Московский уезд. Аналогичный по содержанию указ правительство Бориса Годунова издало и в 1602 г., однако широковещательная вступительная часть указа 1601 г. в нем уже отсутствует, поскольку крестьяне истолковали ее в буквальном смысле и стали сами уходить от своих господ.

Указы 1601 и 1602 гг. явились вынужденной уступкой, продиктованной чрезвычайными обстоятельствами – страшным голодом, волнениями крестьян и холопов. Лишним подтверждением этого, как верно заметил Б.Д. Греков, может служить то, что указ 1601 г. появился только 28 ноября, т. е. два дня спустя после Юрьева дня, а на места пришел еще позже. Такая же картина наблюдается и с указом 1602 г. Правда, срок отказов был продлен, но это не меняет сути дела. Ведь обычное время отказов приходилось на период с 19–20 ноября по 2–3 декабря[215].

Мы рассмотрели господствующую в исторической литературе точку зрения на указы 1601–1602 гг. Позже В.И. Корецкий попытался пересмотреть ее и предложил иную интерпретацию этих указов. Согласно его мнению, между законными крестьянскими выходами и вывозами по Судебнику юридическую грань провести трудно, что различия здесь чисто процедурного характера и вывоз являлся не чем иным, как формой реализации права крестьянина на свободный выход. «Разрешая в 1601–1602 гг. крестьянский выход, – пишет он, – и говоря затем о крестьянском вывозе как форме его реализации, правительство Годунова отнюдь не создавало новых «своеобразных форм», а исходило из той практики, которая бытовала на Руси по крайней мере со второй половины ХV в.»[216]. В итоге В.И. Корецкий пришел к следующему выводу: указы 1601 – 1602 гг. не только разрешали вывоз крепостных, но и «были прежде всего законами, восстанавливавшими право крестьянского выхода»[217]. Что можно сказать относительно такого толкования интересующих нас указов Бориса Годунова?