Крепостной шпион

В голосе Прохора Трипольский ощутил нехорошие, незнакомые ему ещё нотки, но в азарте, охватившем его, не придал должного значения внезапной этой перемене. Вместе с Анной они поднялись наверх и, пробежав длинным коридором, оказались перед закрытой дверью.

   — Аглая! — крикнула Анна. — Ты здесь?

   — Здесь, — отозвалась эхом девушка из-за двери.

   — Заперто, — Анна надавила на ручку двери. — Андрей, попробуй её выбить.

Отступив от запертой двери на несколько шагов, Андрей Трипольский с размаху ударил в преграду плечом. В охватившем его азарте, он воспринял боль от раны как что-то приятное.

Они вошли в белую четырёхугольную комнату. Бледность Аглаи поразила Анну настолько, что на короткий миг она позабыла о своём бесчестии. У девушки было совершенно бескровное исхудавшее лицо, но серые губы на этом лице всё-таки растягивались в улыбке.

Снять ужасный ошейник с Аглаи оказалось довольно сложно. Без специального ключа, без инструмента, Трипольскому пришлось повозиться.

В тот самый момент, когда тугой зажим, наконец, поддался под руками Андрея Андреевича, оставшийся внизу в прихожей Прохор шепнул в самое ухо своей сестры:

   — Урод я, урод.

Бывший телохранитель вышел из дома, постоял, наверное, несколько минут неподвижно осмотрелся, словно после тяжкого кошмарного сна, и побежал по двору. Ещё через минуту он ворвался в конюшню, где, отпихнув конюхов, вскочил на первую попавшуюся лошадь. Марфа только и увидела, как её брат, проскакав через парк, исчез за деревьями.

   — Дураки вы, дураки, — с трудом поднимаясь на ноги и приближаясь к Марфе, сказал старый лакей, — разве можно с барином такие шутки шутить?

Марфа, также как и брат её, ощутив запах усадьбы, прекрасно поняла резко переменившееся настроение Прохора.

   — Только бы упредить успел, — проговорила она. — Только б упредить. Барин их поймает уж, только б упредить.

Лакей посмотрел на Марфу глупыми стариковскими глазами и, набрав в грудь сколько мог много воздуха, вдруг заорал:

   — Помогите! Все сюда, сюда!

   — Помогите! — завизжала Марфа. — Побег!

Как эти люди, пережившие чудом собственную казнь, пережившие жестокую смерть близких и сами подготовившие побег, в одну только минуту преобразились? Поверить было просто невозможно, но Прохор и Марфа пытались теперь побег это предотвратить.

Если бы не разгулявшийся колокол, наверное, беглецам не удалось бы пройти и шагу, но колокол звенел и звенел, заглушая любой крик своим звоном.

Марфа зарыдала и кинулась биться головой о землю.

«Что за звонарь, — подумала она, — что за сволочь. Совсем наш звонарь барина не любит».

Если бы несчастные женщина видела, что никакого звонаря на колокольне вообще нет, то, наверное, сошла бы с ума. По колокольне металась рыжая собака, и верёвка от языка большого колокола была привязана к её хвосту.

Сани были оставлены подле здания театра. Все трое — Трипольский, Анна и Аглая — забрались в них. Трипольский взмахнул кнутом, и сани полетели по мёрзлой дороге.

«Как легко мы бежали, — подумала вдруг Анна. — Почему же мне раньше было так не поступить? Зачем мне нужно было пережить бесчестье, насилие, стерпеть весь этот кошмар? Я была все эти месяцы как тот негр в колышках. Никто и не охранял, как следует. Мне сказали, что невозможно убежать, а я и сидела в комнате, как на привязи».

Свежий ветер остудил лицо Анны, и было возникшая на губах улыбка, погасла.

Маршрут определили заранее — в объезд охотников. Так что сюрпризов ожидать не приходилось. А на случай сюрпризов, у Трипольского в санях лежал ящик с шестью заранее заряженными пистолетами.

   — Что с ней случилось? — подставляя лицо свежему ветру, спрашивала Анна. — С этой женщиной, с Марфой. Почему она в последнюю минуту захотела нас выдать?

   — Меня больше интересует, что случилось с её братом, — взмахивая кнутом, крикнул Трипольский. — Я что-то не видел его подле дома.

Аглая была так слаба, что только уловив ответ Андрея, разлепила глаза. От тряски девушке стало ещё хуже. Длительный голод и неподвижность сделай своё дело.

   — Вы не поняли ещё? — спросила Аглая, поймав в воздухе руку Анны и притянув её к себе. — Где уж вам понять. Они же преданы Ивану Бурсе больше чем мать сыну, больше чем…

   — Но они же устроили наш побег, — возразила Анна.

   — Это было затмение, затмение… — выдохнула Аглая и потеряла сознание.

Как раз в эту минуту Прохор, срезав угол по лесу, выскочил наперерез охотникам. Грохот хлопушек загонщиков и уже далёкий звон колокола смешались в голове бывшего телохранителя.

   — Виноват, виноват, виноват я, барин, — шептал он, как в горячке. — Виноват. По недоумию я, сослепу.

Несколько помещиков, участников охоты, одновременно заметили растрёпанного мужика, скачущего наперерез.

   — Иван! А что это там? — крикнул Полоскальченко, и указал стволами ружья на Прохора. — Мы что, не на оленей сегодня пошили?

   — Ах, это?!. — подтянув рукава своей тёплой охотничьей шубы, Иван Бурса поднял ружьё. — Это и есть олень.