Крепостной шпион

«Но как же я могу в карты проиграть в первый же вечер? — размышлял он, — когда мы вообще играть не садились. Нужно было сразу сказать: продать привёз, задорого, но продать. Чего было огород городить? Теперь как я её продам? Сегодня уж какие карты? А завтра уезжать надо. Если в назначенное время в Петербург не вернусь, плакали мои денежки, плакали. Нужно придумать что-нибудь! Идея нужна!»

   — А ты б зарезала Витьку, если б хозяин велел? — спрашивал Бурса, подливая в бокал Аглаи ещё вина. — Скажи, только правду.

   — Зарезала бы, коли барин велел, — Аглая пьяно хохотнула. — Но он же не велел.

Наконец-то сообразив, что теперь ему сделать и сразу загоревшись своей идеей, Михаил Львович растолкал девок подобрался, и присел рядом с Бурсою, склонился к нему и предложил, изображая пьяного:

   — Давай турнир сделаем. Давай с тобой, Иван Кузьмич, поспорим чья девка крепче?

   — Поспорим, — согласилась сразу Бурса. — А на что?

   — А на саму же девку. Я тут у тебя присмотрел одну, глазастая такая, Марфой зовут. Пусть они на столе среди закусок поборются, а бутылки мы уберём, — он икнул сивухою, — чтоб не побилися.

Полоскальченко, уловив суть договора, от радости так завопил, что из-за тёмных ветвей его поддержали, наверное, не меньше пяти голосов и новые выстрелы.

Растегаев и Бурса ударили по рукам, и тут же, по приказу Ивана Кузьмича, Микешка сбегал во флигель к лилипутам я привёл Марфу.

   — Эту хочешь? — Растегаев покивал. — Ну давай, давай. Только не до смерти, а то что же победитель в награду получит. Давай до первой крови, — и закричал, обращаясь ко всем сразу: — Бутылки со стола долой! Свечи долой! Все в круг!

Девки встали на небольшом расстоянии от стола у перил беседки. Подсвечники они держали в руках, и жёлтое пламя раскачивалось живым ковром по столу, отблёсткивая в серебре и оголяя недоеденного поросёнка, высвечивая уже помятые полевые цветы.

Оценив Марфу, Аглая поняла, что даже раненной в плечо легко одолеет пухленькую черноглазую эту девку. Но выбора не было — она должна была проиграть схватку. В договоре с Растегаевым Константин Эммануилович твёрдо определил срок: если теперь же вечером Аглая не перейдёт в собственность Бурсы, то Растегаев не получит своё вознаграждение, и таким образом станет опасен. Если его перестанут держать деньги, без всякого сомнения, мерзавец и тут же всё и выдаст.

Составляя план перепродажи Аглаи, Андрей Трипольский в один голос с Константином Эммануиловичем сразу забраковали обычную продажу. По бумагам Аглая так и оставалась в собственности Трипольского, и Андрей Андреевич категорически отказался изменить это положение. Настоящая перепродажа свела бы положение Аглаи к нынешнему несчастного положению Анны Покровской, т. е. сделала бы её рабой негодяя. Тогда Аглая и предложила сама: «А коль не продавать, то пусть Растегаев меня в карты злодею проиграет». Идея всем понравился.

Растегаев был известен в Петербурге за шулера, а проиграть в «Фараона» труднее, чем выиграть. Но всё пошло по другому руслу.

Михаил Львович, заинтересованный в получении своих денег, без сомнения, выполнил бы условия, но спектакль а потом весёлый ужин в беседке спутали план.

«Растегаеву просто не хватило времени. В общем, неплохо он придумал: пусть будет турнир, если уж с картами не вышло, — определила для себя Аглая, подбирая юбки и при помощи того же Михаила Львовича взбираясь на стол. — Если девка эта сейчас меня повалит, цена моя никак не упадёт, я же ранена».

Подобные поединки и турниры между девками устраивались нередко и для Марфы не были новостью. По сравнению с другими забавами, это барская прихоть была почти невинна. И если б не событие прошедшего дня, совершенно расстроившие девушку, то, может быть, драка на столе понравилось бы Марфе. Победив, можно заработать пряник, новый сарафан, а то и серебряную монетку. Но теперь Марфа не хотела драться. Ей захотелось навсегда покинуть белый флигель и с новым хозяином пуститься в другую жизнь.

«Сделаю вид, что сопротивляюсь, — решила она. — Потом упаду. Не убьёт».

Сквозь пламя свечей и сквозь ветви из-за спин девушек высовывались любопытные пьяные лица наёмников.

Уже стоя на столе против своей противницы, Марфа глянула и обомлела: между двумя англичанами она заметила в темноте острое лицо карлика. «Нельзя уступать, — подумала она. — Если окажусь побеждённой, он не простит».

По двойному хлопку ладоней Бурсы начали. Бой вышел короткий, неожиданно страшный. Женщины не вцепились, как обычно, друг другу в волосы, не завизжали, а сжав кулаки начали наносить друг другу удары. Марфа отступала между закусками. Она наклонилась и взяла нож. В ответ Аглая завладела длинным медным подсвечником с пылающей и текущей свечой.

   — Давай, давай! — вопили девки вокруг. — Давай, Марфа, коли её, коли!

Кто-то запустил яблоком из темноты. Марфа оступилась, встала ногой на поросёнка, вскрикнула и полетела на спину. Аглая прыгнула на неё сверху, занеся руку с зажжённой свечой.