Крепы

«Все, все сходится! — Изо всех сил Алан Маркович старался не выдать своего смятения. — Можно вспомнить для отчета общеизвестные магнитофонные записи. Они — доказательство. По всему миру неизвестно из какого пространства несутся живые голоса… Ведь удается записать куски диалогов, чью-то, на первый взгляд, бессвязную речь, шумы несуществующей улицы… Я пытаюсь себя уговорить, — думал Алан. — Нет, я не пытаюсь, я уже поверил им».

— Чем сложнее человек, чем он образованнее, тем сложнее переход из одного состояния в другое, и результаты здесь нестабильны. Мы никогда не можем ничего предсказать… — говорил Петр Сергеевич, первым проходя в палату. — Случается, после смерти такой человек не теряет, а приобретает. Он как бы перерождается, и после смерти при нем остаются все человеческие физические качества: вес, зримость… Перед вами профессор Белый. Еще три месяца назад он руководил нашим, известным на всю страну, Институтом вина. Это ему принадлежит идея цветочной настойки.

На кровати, укрытый по грудь голубой простыней, лежал старик. Седые волосы, большой прямой нос, глубокие морщины на широком лбу. Лицо его казалось мраморным, он не двигался. Можно было подумать, он уже умер. Слабое дыхание различалось лишь при более внимательном взгляде.

— Очень приятно будет познакомиться с таким человеком, — сказала Арина и сконфузилась.

— Придется подождать, он умрет минут через десять, не раньше.

«Вдруг он тоже появится голым? — подумала Арина. — Может, мне уйти?»

За время ожидания запасы семечек в карманах Кириллова иссякли, и он теперь только разглаживал перышки Кромвеля и тихо нашептывал ему ласковые слова.

— Я выйду? — спросила Арина.

Лампы дневного света вспыхнули чуть сильнее. Алан взглянул на часы.

«Вот! Сейчас!..»

Воздух над умирающим медленно сгущался. Старец вздрогнул и открыл глаза. Алан увидел, как попятился к двери главврач, как Арина прижала руку к марлевой повязке. Воздух пронзил резкий металлический звук. Тень над постелью темнела и упруго покачивалась. Неоновые лампы загудели сильнее и замигали. Очень трудно было удержаться от крика. На постели, по грудь укрытая голубой простыней, лежала женщина в черном костюме. Жирная веревка, кольцом надетая на ее плечо, пачкала подушку. Она вздохнула. На Арину смотрели знакомые черные глаза. Одним резким движением она откинула простыню.

— Сожрали, гады! — простонал Петр Сергеевич.

В палате восстановился ровный белый свет, только он сделался еще контрастнее, еще жестче, еще холоднее.

— Бегите, — пробормотал Геннадий Виссарионович. — Мертвых они не трогают, а вы бегите.

Женщина-трубочист неподвижно сидела на кровати, она смотрела на Арину.

VIII

У самого выхода Алан зацепился за что-то ногой и лицом вперед полетел на жесткий ковер. На миг он потерял ориентацию, но тут же, как бы очнувшись, увидел в глубине голубоватого коридора красное платье. Оно мелькнуло и исчезло, как язык пламени.

«Школьная учительница, — отметил он. — Не любят они поодиночке ходить, везде компанией! Куда же делась Арина Шалвовна?»

Арины рядом не было. Главврач Петр Сергеевич вскрывал скальпелем номерной замок на двери центрального входа. Какое-то время у него ничего не выходило, но потом замок все-таки поддался хирургическому вмешательству, и они оказались на улице.

Главврач шагал широко и быстро, он совершенно не смотрел, куда идет, и Алан нагнал его не сразу.

— Вы что, с ума сошли?! — крикнул он. — Нужно вернуться за Ариной Шалвовной! Она осталась там.

— Посмотрите, — Петр Сергеевич остановился и нервно выбросил руку вперед и вверх, показывая на окна седьмого этажа. — Куда вы хотите вернуться?

Из окна падал черный и густой дым.

— Вы видите, они подожгли стационар! — Петр Сергеевич опустился там же, где стоял, прямо на асфальт, и закрыл лицо руками.

— Но ведь призраки не горят? — неуверенно спросил Алан. — Ведь ничего страшного?

— Горят, и как еще горят!.. — Главврач плакал. — Те, кого вы называете призраками, — это люди. Не совсем обычные, но все же люди! Они прекрасно могут и сгореть, и утонуть… Но от сгоревшего человека остается тело, труп… А они после этого вообще перестают существовать… Вспышка света, порыв воздуха… Прошлое можно стереть и огнем, и водой.

Алан взял за плечи Петра Сергеевича, встряхнул его, попытался приподнять:

— Ну прекратите, хватит вам, стыдно! В руки себя возьмите!..

Огонь охватил уже все этажи. Непонятным образом он возник одновременно и на втором и на двенадцатом. В сломанную дверь здания выскакивали санитары. Появились носилки с каким-то умирающим. Но Арины не было, она не смогла прорваться сквозь пламя. Алан отпустил вздрагивающие плечи главврача, выпрямился. Он старался успокоиться. Он осмотрелся по сторонам. Площадь была пуста. Несколько мечущихся белых пятен — санитары в халатах, летящий клочьями черный дым…