Крепы

Погода испортилась. Моросил противный дождик, он посверкивал в воздухе мелким серебром, холодил и раздражал. Они вышли во двор школы и стояли в ожидании. Алан Маркович не отрываясь смотрел на ржавое коричневое кольцо, прикрепленное к столбу, и пытался представить себе падающий в него мяч. Но пространство было пустым. Ни призраков, ни живых. Шли уроки, и стоять на школьных ступенях было пронзительно холодно.

«Если я умру… Все просто… Я умру, и Марта примет меня… Там не будет границы… — думал Алан Маркович, затягивая пальцами мокрый ворот и застегивая верхнюю пуговицу. — Но как умереть? Убить себя? Как убить? Сгореть нельзя. Утопиться, наверное, тоже. Отравиться газом и стать свободным? — Его даже передернуло от этой мысли. — Нет, не могу! Не нужно об этом думать… Пусть пока все идет, как идет. Не умирать… Не нужно мне умирать, по крайней мере от собственной руки… Неприятная, очень неприятная штука… эта смерть… Не хочу я!»

Подкатил, разбив лужи, маленький армейский джип. За рулем сидел полковник. Полковник поманил рукой, и Алан с Валентином забрались в машину.

— Я договорился, — снимая джип с тормоза, заверил полковник. Он был в форме и при погонах. — На территорию полигона мы пройдем. Выпишут два пропуска.

— Три! — напомнил Валентин.

— Два!

— Тогда пойду я, — сказал Валентин.

Тяжелая, кажется, бронированная машина, ныряя по темным переулкам, срезала углы, чтобы побыстрее выскочить из города.

— Почему ты? — спросил Алан.

— Потому что там дети… А я профессиональный педагог…

— А может быть… — не желая спорить, обратился Алан к Егору Кузьмичу. — А может быть…

— Не может! — сказал полковник. — Без меня и с пропуском не пропустят. Это вообще все, к чертям, незаконно. Это вообще все делается по личной просьбе. Вы знаете, что такое личная просьба? И кроме того, мне хочется посмотреть!

«Все равно… Все равно… — подумал Алан, он чувствовал нарастающую усталость и апатию. — Мне не нужно ни на что смотреть… Я не хочу… Пусть идут вдвоем, раз всего два пропуска…»

Рыча, джип взял небольшой подъем, свернул на мокрую кольцевую дорогу. Дождя здесь не было, но все блестело мутноватым черным серебром. У следующей развилки машина легко соскочила на бетонку и понеслась, набирая скорость.

— Через пять километров будет первый пост, — сказал Егор Кузьмич. — Решайте, кто из вас идет со мной.

— Пусть ты! — согласился Алан и слегка дотронулся до плеча Валентина. — Мне все равно… Мне не любопытно.

Джип рывком остановился.

— Тогда выходите, — сказал полковник. — Ни к чему нам лишние сложности!

Алан Маркович послушно выбрался из машины. Он зацепился глазами за краешек коричневой кобуры, висящей на боку у полковника. Из кобуры виднелось что-то пластмассовое, красного цвета, совершенно не военное.

— Наплевать мне, — сказал Алан Маркович. — Позвоните, если что-то хорошее, я буду дома… — и он захлопнул дверцу.

Джип укатил. Алан долго стоял один на совершенно пустом бетонном шоссе, потом медленно зашагал в сторону кольцевой дороги. Он дошел до нее пешком: за все время не было ни одной попутки.

Когда он вышел из автобуса рядом с домом и, задрав голову, посмотрел на свои окна, света в его квартире не было. Алан поднялся на лифте. Открыл дверь и вошел. До последней минуты он надеялся, что мальчик дома, что он лежит на диване: уснул, уткнувшись в книгу, рука соскользнула на пол… Он даже представлял себе, как разденет его, спящего, постелет постель и уложит по-человечески. Но в квартире никого не было. Часы показывали половину одиннадцатого. Он поднял руку, поднес пальцы к этим настенным круглым часам, и часы послушно остановились. Тиканье смолкло.

Егор

I

Стекло армейского джипа было новенькое, пуленепробиваемое, и, если не отрываясь смотреть на мелькающий вдоль узкой дороги лес, можно увидеть, что стекло это не такое уж и прозрачное: в каких-то оно разводах и искажает панораму в целом. Не сильно, но искажает. А настроение было бодрое — в самый раз по ситуации — ни убавить, ни прибавить. Давненько я не выбирался сюда, на полигон. Когда задача сложная, когда многое неясно и хочется ввязаться в драку — тут и боль не догонит.

С машиной управиться удалось на удивление просто — как-никак шесть лет за руль не садился. Я даже подумал, что и с самолетом, пожалуй, справлюсь. Истребитель, конечно, не потяну, но какой-нибудь простенький спортивный — «птичку» — вполне еще в состоянии поднять в воздух.

Водителя, конечно, подвел. Не имел он права отдавать мне машину. Кто я? Штатское лицо, полковник на пенсии. С меня и спроса нет, а ему-то — под трибунал — если джип не пригоню в гараж вовремя. Но, с другой стороны, нельзя же было парня с собой тащить — он бы и от половины происходящего свихнуться мог. Если не пригоню, нужно будет думать, как солдатика от ответа отмазать. В общем-то, это не проблема. Вот что старухе сказать? Впутала нас в эти игры… Впутала — факт! Но не женское это дело — с детским пистолетом в кобуре за привидениями по полигону носиться.