Крещатик № 91 (2021)

Но менеджеру клининга было некуда идти: большую часть заработанного она уже истратила. Достав из недр бесформенной и безразмерной полотняной сумки тростниковую дудку, она сотрясала воздух душераздирающими стонами инструмента что было мочи.

Собравшийся было спать, месье Дидьен высунулся в окно в ночной сорочке и колпаке. Он постарался как можно вежливее осведомиться, не сошла ли она с ума. Но девушка, подчиняясь воле проснувшейся в ней практически животной находчивости, и, всхлипывая с гримасой, которая должна была изображать рыдания, она проговорила:

– Ах, месье! Сегодня годовщина гибели моего отца! А кроме него у меня никогда никого не было и нет!

В привыкшей к боли душе старика шевельнулось что-то потаённое, почти замолкшее…

– Дитя моё, что же ты там сидишь одна? – вымолвил он и поспешил вниз, по-молодецки перескакивая через две ступеньки, с бутылкой коньяка в руках, чтобы поддержать вдруг обретенную родственную душу.

Впервые в жизни месье Дидьен пил что-то крепче вина собственного производства. Коньяк обжигал, и его пришлось закусывать виноградными листьями.

Стремительно пьянеющий старик с неподдельным интересом слушал о том, как однажды, когда ещё девчонкой служанка впервые села в вертолёт отца, ей стало тошно прямо на лету от запаха удобрений. После этого девушка всегда закрывала уши руками, едва заслышав шум вертолётных двигателей.

Выплеснув в её стакан остатки коньяка, старик поднялся и, шатаясь, скрылся в дверном проеме. Спустя примерно полчаса он вернулся со скрипкой в руках и заявил, что хочет написать повстанческую музыку. Но едва смычок коснулся струн, взрыв девичьего смеха заглушил его игру.

– Вот теперь мы с Вами настоящий дуэт! Так и я могу играть! – с этими словами она подняла закатившуюся под лавку дудку и что было сил стала дуть в неё, усиливая какофонию голосов нещадно терзаемых инструментов.

В какой-то момент её помутневший блуждающий взгляд остановился на виноградниках, и дудка замолчала. Месье Дидьен изумлённо уставился на уборщицу, вдруг посерьёзневшую, глядящую в одну точку. Руки её повисли, словно плети, тело стало обмякать, и казалось, что она вот-вот упадёт. Пытаясь предотвратить падение, старик отечески взял её за плечи. Девушка подалась к нему, и уже через секунду голова её лежала на коленях хозяина, который, несмотря на головокружение от употреблённого алкоголя, ещё мог сидеть ровно и впитывать поток воспоминаний, нахлынувший вдруг на девушку.

А ей было что вспомнить! Вот она, будто стрела, выпущенная из лука, бежит между лозами винограда наперегонки с соседским мальчишкой, её другом. Вот, почувствовав на своём теле его уже по-мужски крепкие руки и не сумев освободиться из их цепких объятий, она нащупывает мотыгу, брошенную работниками между рядов, и изо всех сил бьёт ею по голове обидчика, защищая свою чистоту. Он валится с ног, как мешок с удобрениями, и хрипит, задыхаясь, в тумане ядовитой пыли. Но девушка, освободившись, бежит, бежит… Вот ровные ряды между лозами сменяются соревновательными полосами.

Вот она стоит на пьедестале, получив бронзовую медаль на городских соревнованиях по лёгкой атлетике, затем ещё несколько наград. Потом слёзы, когда выясняется, что все её награды украдены зулусами при переезде в Париж. Потом другие слезы, когда ей сообщили, что отец, потеряв управление вертолётом из-за технических неполадок, потерпел крушение и упал в виноградник.

Она и сейчас ясно видит перед собой разбросанные по виноградникам части вертолета: заржавевший мотор, зарытое в землю одно крыло пропеллера, виноградные корни, омытые кровью отца. Каждую ночь, во сне принесенные в ладони отцом гроздья черного винограда, не радующие дочку, создавали лейтмотив этой грустной музыки. Словно, эта музыка выражала внутренний монолог девочки, которая была убеждена, и о ядовитости винограда. Она осталась одна, совсем одна, и потому не смогла получить нормального образования. Она работает уборщицей, на судьбу не жалуется. Но раз в году, в день смерти отца на нее находит, словно волна.

Едва забрезжил рассвет, удивлённый дворецкий получил распоряжение перенести девушку в её комнату и накормить, когда она проснётся. Месье Дидьен ещё не сомкнул глаз, но выглядел бодрым и свежим и вместо спальни направился в кабинет. Там он совершил несколько звонков, договорившись об аренде чистенькой и уютной квартирки недалеко от центра, о сумме спонсорского взноса, позволявшего без экзаменов быть зачисленной в один из лучших университетов, и дал распоряжение своему управляющему внести средства для оплаты первого года обучения там за новую студентку. Потом он заказал машину и куда-то уехал.