Крещение Новгорода

Такие слова тронули ремесленников, и они дали Василию своё согласие. А затем слух о его благородстве разошёлся по всему концу.  Многие ремесленники поняли эти слова так, что в братстве Василия те, кто смогут оплатить взнос и купить оружие, тем самым откупятся от необходимости сражаться, а те, кто победнее, не смогут заплатить и вынуждены будут выступать в рядах ополчения. Иными словами, бедные должны были сражаться за богатых, а богатые платить дань за бедных. И всё же многие бедняки из ремесленников обрадовались такой возможности и стали на равных правах вступать в братство Василия. Вступали и некоторые богатые, которых привлекало отсутствие воли к наживе у нового молодого старшины. Но богатые с большим трудом соглашались вступать в братство, а если соглашались, то с условием, что лучше заплатят больше, чем нужно, но не будут сражаться. А ведь Василий до сих пор не проявил себя в настоящем бою и показался людям только в кулачной драке.  Но бояре должны были быть не только отменными воинами, но и хорошими ораторами. Василий говорил красиво и убедительно, демонстрировал всем широту своей юной души и бесстрашие перед врагом и действительно отчитывался перед братством за свои расходы, чем некоторым даже стал недоедать. И однажды такая политика привела к своему результату.  Придя весенним днём в кузницу, Василий столкнулся с недобрым взглядом кузнеца Людоты.

– Видно, ты совсем страх потерял, мальчишка, – бранился кузнец. – Скажи, я не понимаю, кем ты себя возомнил? Думаешь, ты дружинник, сын Буслая. Да ты просто подмастерье, ты здесь никто.

– Остынь, Людота, что произошло?

– Приходили тут к тебе. И почему-то искали тебя у меня. Люди Чурилы, сукины дети. Вызывают тебя на бой. Под предлогом того, что ты не выдал им осенью Садка. Но это только повод, ты сильно перешёл им дорогу, причём всем, не только Чуриле. Нарушил их правила, по которым они живут ни одно поколение.  И это тебе будет уже не кулачная драка, тут в ход пойдут уже ножи и дубины.

– Ну, палица у меня уже есть. Настучу Чуриле по голове. Он уже стареет, людей у него немного, народ против него возмущается. Это раньше он был охотником и мог в одиночку одолеть медведя, теперь он уже не может держать в порядке Людин конец.

– А кто сможет, ты что ли?

– Мне это и не нужно, – отвечал Василий. – Разве есть какая-то честь для боярского сына в том, чтобы руководить нижним концом города? Нет, Людота. Я просто хочу показать людям, что они сами могут защищать себя, как и было когда-то, без всяких Чурил.  И даже князь им не нужен.

– Так вот оно в чём дело, – смекнул Людота, – хочешь Добрыне насолить, и боярам, которые одобрили твоё изгнание? Отомстить самому воеводе. Смотри, мальчик, с огнём играешь, не по зубам тебе враг, сгинешь напрасно.

– Иначе я не могу, Людота, я – боярин, я – воин. И если они не хотят, чтобы я воевал за них, я буду воевать против них.

В этот же день Василий стал собирать своё братство, которое теперь уже многие перестали называть шутовским и называли просто братством Василия. Они думали, что старшина собирает их, чтобы в очередной раз отчитаться в расходах, и потому многие не пришли. Но Василий повёл другие, до ужаса смелые речи. Стал говорить против Чурилы, против Богомила, Добрыни и даже самого Перуна, призывал себе в защитники Симаргла и призывал братство вооружиться на великую битву. Братчина тут же раскололась. Одни согласились дать врагу бой, в числе которых первым был Потамий Хромой, но другие наотрез оказались выступать против столь сильного противника, и последних было на порядок больше.

– Неужто откажемся, струсим? – спрашивал у таких Василий.

– Пусть наши богатеи раскошелятся. Заплатим Чуриле откуп, глядишь, он нас и простит.

– Не понимаю я вас. Разве так должны говорить свободные труженики, которые решили сами защищать себя и не терпеть чужого гнёта? Разве для того мы объединились в братство, чтобы теперь сдаться Чуриле.

– Тебе нас не понять, старшина, – говорили ему ремесленники, – ты из бояр, тебя с детства готовили к войне. А мы – люди простые, нас с малых лет другому учили, воины из нас плохие.

Глядя на то, как люди его отказываются идти в бой за тем, кого нарекли своим вождём и выполнять прямые обязанности ополчения, Василий уже стал и вправду подумывать о том, чтобы заплатить выкуп Чуриле, а затем и вовсе отказаться от звания старшины и остаться лишь с теми, кто был в братстве с самого начала. Его власть на поверку оказалась лишь иллюзией, самообманом. Юный боярин внушил себе, что он всё ещё лидер, что это его предназначение, в то время как всё давно уже было не так. И всё же Василию, не смотря на юность, хватило тогда ума не покинуть братства. Он уже понимал, что никто не поймёт этого его жеста и расценят его как слабость. А стоит лишь дать слабину, и, если ты один, в Людином конце тебя разорвут толпой на части. И тогда Василий принял единственное решение, которое, как ему казалось, могло решить все проблемы.

– Что ж, будь по-вашему, – заговорил он, – мы не будем биться против Чурилы, но и платить ему не будем. Мы соберём Людинское вече.