Крещение Новгорода

Да, велика была сила Василия Буслаева, но здесь она пропадала зря. Против этой природной силы и природного ума была подлость, хитрость и интриги слабых, всегда сплочённых между собой лучше, чем сильнейшие. Они мечтали приручить эту природную силу, сковать, обуздать её. Василий надеялся после вече заручиться дружбой с новым посадником. Ведь тот был обязан сыну Буслая, как и многим другим. В тайне Василий даже лелеял мечту вновь вернуться в дружину, и Борис Вольга хлопотал за него перед Воробьём. Но слава разбойника и людинского старшины уже разошлась о Ваське по городу. Теперь он для всех, даже знавших его отца, был чернью, павшим. Возможно, в душе бояре понимали, что в чём-то сын Буслая больше боярин, чем каждый из них, более непосредственный, более вольный, и потому завидовали ему. С ужасом для себя Василий понимал, насколько он одинок в этом мире, чужой и для близких, и для дальних. И, напиваясь вина, молодой старшина тешил себя мыслью, что раз он для всех чужой, то, либо ему и вовсе не стоит жить в этом мире, либо жить жизнью исключительной, как и положено человеку столь необычному и для всех чужому. Здесь он всё больше начинал верить в свою исключительность, в свою великую судьбу, и вынашивать план, как ему одолеть всех своих врагов, одолеть самого Добрыню и колдунов, восстановить честное имя и самому стать князем независимого Новгорода. Стоян Воробей же, став посадником, сразу дал всем понять, что ничего требовать от себя не позволит. Обещаний, которые от его имени давал Садко, посадник, разумеется, не выполнил, угождать никому не собирался. Многие бояре ходили после вече к нему с разными просьбами и прошениями, полагая, что наступило время перемен, но очень немногие получили удовлетворение по своим делам. Нужно сказать, что хоть Воробей и не обладал даром красноречия, но был хитёр и опытен в политических интригах. Став посадником, после отбытия из города с войском Добрыни и Сигурда, Стоян стал искать дружбы с волхвом Богомилом. Помог их примирению новый тысяцкий – Угоняй. Будучи родовым аристократом, он, тем не менее, стал хорошим другом Соловья и поддерживал его, когда тот домогался места посадника. От трёх этих людей: Богомила, Стояна и Угоняя теперь зависела будущая судьба Новгорода.

Меж тем, князь Владимир в скором времени с войском покинул русскую землю. Теперь он был далеко, а колдуны из клана Змея были рядом, под Черниговом, а потому с ними было лучше не ссориться. На Ромейской земле некий Варда Фока поднял восстание против власти василевса константинопольского – Василия. Момент был подходящий, империя была ослаблена, терпя поражения от болгар. Русский князь подоспел вовремя и нанёс сокрушительный удар по мятежникам. Пока те оправлялись от поражения, Владимир отправился в Константинополь и тайно принял христианскую веру. Но русский князь знал, что цезарь Василий слаб, и поставил условие, что крестит Русь в христианскую веру только в том случае, если император отдаст ему в жёны свою родную сестру. И Василевс согласился породнить величайший род в мире с князем варваров. Невеста должна была приплыть по реке. Владимир с дружиной отправился вперёд по суше. Было на реке одно опасное место, где проплывающие корабли часто грабили печенеги. Для надёжности князь Владимир стал с войском именно в этом месте и принялся ожидать, когда сюда прибудет корабли царевны Анны. В этот же момент отряд дружинников во главе с Сигурдом отправился в Киев, сопровождать митрополита Михаила. Михаил стал их заложником на случай, если бы василевс нарушил своё обещание и не отдал бы свою сестру князю. Михаил должен был от своего имени крестить Киев. Другой архиепископ, уже их Киева был отправлен в Новгород для того, чтобы именем князя крестить город.

Христиане каким-то образом уже заранее прознали о скором прибытии в Новгород архиепископа Иоана, и начали готовить ему тёплый приём. Совсем другой приём готовили Стоян и Богомил. Посадник Воробей был одним из немногих дружинников, которые были особо приближены к князю Владимиру, когда тот княжил в Новгороде. Стоян клялся Велесом в верности своему князю, но теперь князь творил что-то неладное. Уж не захватили ли его в плен проклятые ромеи и не заставили ли его силой подписать грамоту, с которой приехал архиепископ? Не было рядом мудрого Добрыни, не у кого было спросить совета. Богомил же Соловей в любом случае был против жреца чужой веры. И всё же отца Иоана приняли радушно, как доброго гостя. Как выяснилось, архиепископ не знал языка новгородцев и говорил только через толмача, который и сам говорил с акцентом.