Крещение Новгорода

– Милости просим в Новгород, – поклонился ему Стоян, чувствуя на себе испепеляющий взгляд Богомила.

– Доброго здравия, – поклонился в ответ Иоаким, – ты здесь, посадник?

– Я, Стояном меня величать, из рода Воробья.

– А я Иоаким – епископ Херсонесский. Князь Владимир велел кланяться тебе и передавать следующее. За архиепископа Иоана он на тебя зла не держит, понимает, что ты действовал во благо Новгорода. Просит тебя принять нового архиепископа Иоакима и обезопасить его от нападок недругов. И ещё кое-что велел предать с глазу на глаз.

– Архиепископ нам не нужен, – заговорил Соловей, – у нас здесь своя вера, истинная, родная. Что слова князя передал, благодарим, побудь гостем у нас с дороги, а потом уезжай прочь. А если имеешь ещё что-то сказать, говори при всех.

– А ты боярин, кто таков будешь? – спрашивал Иоаким.

– Я – Богомил, верховный волхв истинной веры.

– А верховный волхв выше киевского князя?

– Нет, – отвечал Соловей, хмуря брови.

– Стало быть, слово киевского князя выше твоего слова, и выполнять я буду то, что велел мне он.

И с этими словами Иоаким гордо прошёл мимо Богомила. Соловей вынужден был сдержать свой гнев, надеясь потом выпытать у Стояна, что епископ сказал ему наедине. А Иоаким говорил ему следующее:

– Князь просил тебя не доверять Всеволоду и гонцам из Чернигова. Просил продержаться хотя бы год, а затем он со всем своим войском вернётся на Русь и одолеет всех врагов.

– Легко сказать, продержаться год, – развёл руками Стоян, – здесь не знаешь, как и день прожить спокойно. Всеоволод-князь подбирается всё ближе. Богомил, чувствуя это, совсем распоясался.

– За верховного волхва не беспокойся, Стоян. Я помогут тебе с ним, для этого я и пришёл. Но и ты должен помочь мне.

Следующий день в Новгороде хоть и не был праздничным, но христиане радовались, как на праздник. Весь Неревский конец ожил, церковь Преображения была переполнена. И верующим, и случайным гостям было интересно, что скажет Иоаким. И греческий архиепископ на русском языке проповедовал им:

– На великого князя Владимира сошла благодать, я сам был свидетелем этого. Христос благословил его на крещение своего народа в истинную веру. И говорил он такие слова князю: «Каждый умерший, если будет он праведником при жизни и раскается в своих грехах перед смертью, будет воскрешён к вечной жизни в царствии Божьем. И построю я на Руси великий храм, который будет обителью всех слабых и обиженных. И каждому дам я прощение, кто придёт туда, и каждый жаждущий получит искупление своих грехов. И наступит на Руси царство благодати и правды». И благословил Господь князя на великие дела и пожизненное правление, и благословил город Киев и город Новгород, и взял под свою защиту.

Но важно было не только то, что говорил Иоаким, но и то, как он это говорил. Его жесты и интонации в голосе проникали прямо в сердца людей, и толпа оживала и чувствовала, как на неё через слова священника сходит божественная благодать. Из храма народ не выходил, выплывал со счастливыми лицами. Толпы язычников со всех концов не могли испортить им настроение. В одной из таких групп язычников ехал верхом сам Богомил со своею дружиной. Увидев отца Иоакима, Соловей спешился, и, сжимая в руке плётку, пошёл на священника.

– Ты ещё здесь, епископ? – злобно проговорил он.

– А с чего мне не быть здесь? – непонимающе спрашивал Иоаким.

– Я тебя предупреждал, чтобы ты убирался.

– Скажи мне, Новгород, – обратился вдруг к народу архиепископ, – кто князь в вашей земле?

– Владимир! Владимир! – в один голос заголосили и христиане и язычники, и простые зеваки.

– А кто воевода, князем поставленный? –снова спрашивал архиепископ.

– Добрыня!

– Так вот, Новгород. Владимир и Добрыня лично наказали мне быть здесь. Я выполняю их волю, я их слово, их руки и воля. Владимир и Добрыня же признали над собой лишь одну власть – власть Господа Иисуса Христа. И я не покину этот город, пока мне не велят Добрыня и Владимир. Или пока Бог не заберёт к себе мою душу. А теперь, именем князя Добрыни, именем князя Владимира и Христа – расступитесь.

И толпа начала расступаться, даже против своей воли, так как сильны были слова Иоакима, и трудно было не подчиниться ему. Даже Богомил, видя такое дело, отступил и лишь прорычал вслед:

– Смотри, поп, я тебя предупреждал.