Крещение Руси

Мы должны добавить следующее. Хотя Византия, как верно отмечают ученые, никогда не была последовательной, настойчивой и целеустремленной в своих попытках приобщить к христианству другие народы, все же она не могла совсем забыть о судьбе Русской епархии, возникшей в 60-х годах IX века и относившейся к юрисдикции Константинопольского Патриарха. Это противоречило бы и духовным, и политическим интересам империи. Действительно, империя об этом не забывала. Уже при князе Олеге, в 912 году, в Константинополе после заключения с русскими послами мирного договора император «приставил к ним своих мужей показать им церковную красоту, золотые палаты и хранящиеся в них богатства (золото, паволоки, драгоценные камни, страсти Господни - венец, гвозди, багряницу, мощи святых), уча их вере своей и показывая истинную веру» [I, 1, с. 53]. В этом свидетельстве явно просматривается реакция Византии на утверждение язычества князем Олегом. Русских (притом доверенных послов князя, т. е. представителей правящей знати) стараются привлечь к христианству. И как еще раз не обратить внимание на то, что проповедь Христовой веры русским осуществляется средствами, тесно связанными с православным иконопочитанием!

В 945 году при заключении очередного договора с Византией, накануне гибели князя Игоря, посольство русских в Царьграде состоит из христиан и язычников. Христиан приводят к присяге «в предлежании честного креста». По возвращении послов в Киев население города присягает на верность договору так: язычники клянутся у идола Перуна, а христиане - «в церкви святого Илии, что стоит над Ручьем (на Подоле. - Авт.) в конце Пасынчей беседы... Это была соборная церковь» [I, 1, с. 79]. В данном летописном сообщении справедливо видят свидетельство явного успеха христианства на Руси, его дальнейшее распространение, приостановленное в 882 году.

В годы регентства княгини Ольги языческая часть Руси во главе с молодым Святославом относилась к христианству терпимо: желающему креститься не запрещали, только «насмехались над ним» [I, 1, с. 77].

Следовательно, с конца IX века и в первой половине X века в Киеве и, надо думать, вообще на Руси, шел процесс распространения христианства, действовали храмы, а значит, совершалось богослужение. Но ни в одном документе ни словом не упоминается о епископах на Руси и надлежащем епархиальном устройстве церковной жизни. Судя по всему, Русская Церковь в условиях господствующего язычества жила и проповедовала, как могла, самостоятельно. Пока у власти стояли князья-язычники, о Крещении всей Руси, устроении Русской Церкви и регулярных связях ее с Константинополем не могло быть и речи.

Христианизация всей Русской земли и, по возможности, полное подчинение Русской Церкви Вселенскому Патриарху - вот задача, которая настоятельно требовала решения имперской политики. Особую актуальность эта задача, естественно, приобрела в связи с желанием Константина Багрянородного сделать Русь своей союзницей в трудное для империи время. Теперь понятно, почему Византия должна была пригласить к себе не просто посольство от Руси, а главу государства - княгиню Ольгу.

Что же касается самой Ольги, то, действительно, никак нельзя предположить, чтобы мудрая и гордая правительница без приглашения отправилась в Константинополь к императорскому двору, о надменности которого была достаточно наслышана. Даже искреннее желание принять Святое Крещение не смогло бы заставить ее пойти на такой шаг (она могла креститься и у себя на родине). Не побуждали Ольгу к самовольной поездке в империю и какие-либо критические государственные обстоятельства. Княгиня завершила внутреннее устроение земель, Русь была крепка и могущественна. Все заставляет нас согласиться с мнением А. Н. Сахарова: в Константинополь Ольга была приглашена.

Что же могло заинтересовать русскую княгиню в таком приглашении? Какие цели она преследовала? Нельзя не отметить прежде всего обстоятельства, указанного историком С. М. Соловьевым, «Везде в Европе, - пишет он, - как на западе, так и на востоке, варвары, несмотря на то, что опустошали области империи и брали дань с повелителей обоих Римов, питали всегда благоговейное уважение к империи, к блестящим формам ее жизни, которые так поражали воображение... Не одна надежда корысти могла привлекать нашу Русь в Константинополь, но также и любопытство посмотреть чудеса образованного мира. Сколько дивных рассказов приносили к своим очагам бывальцы в Византии! И как у других разгоралось желание побывать там! После этого странно было бы, чтобы Ольга, которая считалась мудрейшею из людей, не захотела побывать в Византии» [II, 15, с. 158].