Крещение Руси – благословение или проклятие?

То же самое можно сказать и о «Слове о полку Игореве». Очень заметно у его автора желание «подогнать под ответ» задачку. А задачкой виделось – единое Российское государство. Идея национального строительства (именно «нация», близкая к современному пониманию этого слова) – не ранее XVIII века! Вот почему «список» в первую очередь оказался у государыни императрицы. Идеи братьев Гримм витали в воздухе. Красивый и жутковатый образ, приведенный в качестве эпиграфа, не мог быть составлен язычником – только христианином. «Веют душу от тела» – чисто христианский взгляд. Для язычника нет понятия «бессмертной души» – для язычника есть «дух», но это не одно и то же, и так просто «отвеять» одно от другого нельзя! Тело – это способ переместить дух в мир иной. Именно поэтому огненное погребение у славян – наиболее почетная форма перехода. Дух превращается в огонь, в самую божественную из всех божественных субстанций! Без тела он этого совершить не сможет.

Могли ли уживаться две столь враждебные идеологии? Как показывают немногие сохранившиеся источники, вполне могли. Причем не только будучи разнесенными «технически», знать верит во Христа, народ – в Сварога. Все это спокойно (относительно) уживалось и в душе одного человека. Обратите внимание, как в 1117 году (спустя 129 лет после Владимира) сам Владимир Мономах, наихристианнейший князь, которого вполне можно было бы назвать первым русским православным публицистом и теологом, помнит о том, что его «русское имя» отличается от греческого (βασιλεύς). «Я, смиренный, дедом своим Ярославом, благословенным, славным, нареченный в крещении Василием, русским именем Владимир, отцом возлюбленным и матерью своею из рода Мономахов… и христианских ради людей, ибо сколько их соблюл по милости своей и по отцовской молитве от всех бед! Сидя на санях, помыслил я в душе своей и воздал хвалу богу, который меня до этих дней, грешного, сохранил. Дети мои или иной кто, слушая эту грамотку, не посмейтесь, но кому из детей моих она будет люба, пусть примет ее в сердце свое и не станет лениться, а будет трудиться»[34]. Получается, наречение «русского» имени, даже в княжеской среде, буквально пропитанной влиянием Византии, было вполне легитимно? Иначе вряд ли бы князь (!) так спокойно сообщал об этом в своем богословском трактате. Какова же должна была быть сила традиции, что более столетия спустя, даже в самом сердце новой веры помнили еще веру и традицию старую? Да и сам текст очень неоднозначен. Что значит «по отцовской молитве»? Это сейчас мы убеждены, что молитва в те годы могла быть только христианской. Что означала эта «отцовская молитва» тогда? И если внимательно читать текст, то можно увидеть, что князь, пускай и очень мягко, но спорит с тогдашним каноном. «Всякие чудеса и эти блага сотворил и совершил. «И кто не восхвалит тебя, господи, и не верует всем сердцем и всей душой во имя Отца и Сына и Святого Духа, да будет проклят!» Прочитав эти божественные слова, дети мои, похвалите бога, подавшего нам милость свою; а то дальнейшее – это моего собственного слабого ума наставление. Послушайте меня; если не все примете, то хоть половину. Если вам бог смягчит сердце, пролейте слезы о грехах своих, говоря: «Как блудницу, разбойника и мытаря помиловал ты, так и нас, грешных, помилуй»[35]. Куда смотрит епископия?! Это же просто фантастическая мягкотелость по отношению к своим идейным противникам! Обратите внимание, как сейчас «ревнители» Закона Божьего призывают противопоставить «неверным» «кинжалы и серебряные пули», да еще пытаются нас уверить в том, что «так было всегда». Наверное, по писанному великим тов. Сталиным, классовая борьба со временем должна не затухать, а, наоборот, обостряться!