Крещенные кровью

Сафронов говорил еще долго, и каждое слово его било точно в цель.

Как только он замолчал, из толпы к нему протиснулся Егор Мехельсон, держа за руку крепкого подростка с рябым лицом и испуганными глазами.

– Господи Всемогущий! – воскликнул Егор, падая на колени перед Ивашкой и увлекая за собой подростка. – Оскопи вот племянника моего, молю тебя! Хочу, чтобы он очистился от скверны нынешней и голубем белым взлетел на корабль веры нашей!

Видимо, эта выходка Мехельсона была неожиданна и для Сафронова. Сначала он явно смутился, округлил глаза, но быстро взял себя в руки.

– Хто ты есть, чадо мое? – спросил Ивашка у подростка, кладя ладонь ему на плечо.

– В-Васька я, Н-Носов… – ответил тот, заикаясь от волнения.

– Племяш он мой, – оживился Егор. – Сестра померла, а мальчонку сиротой оставила.

– Он истину молвит? – спросил у подростка Ивашка.

Тот стоял ни живой ни мертвый и во все глаза таращился на «Бога».

– Ну чего ты, не молчи! – дернул его за руку Егор.

Васька, заикаясь и дрожа, заговорил:

– Д-да. Д-дядя Е-Егор в-всегда х-хорошо с-со м-мной о-обращался… К-кормил и ж-жалел м-меня. А-а п-потом с-сказал, ш-што э-эдак л-лучше б-будет…

– Истинную правду твой дядя говорил тебе, – вздохнул Ивашка и потрепал волосы на голове подростка. – Хорошо жить теперь будешь. Станешь святым, а душа очистится, как у ангелочка! Блудить не станешь. И богатство ждет тебя на земле, а в небесах бессмертие!

– А-а-а ешо-о-о д-дядя о-обешшал м-мне, ш-што т-три т-тулупа о-отдаст и д-дом э-этот в-вот о-отпишет? И д-денег м-много о-обещал, и-и-и…

– Раз обещал, знать эдак и поступит, – поспешил заверить его и притихших слушателей «Христос-Ивашка». – У нас все общее, и мы не токо кажный для себя, а для всех живем!

– Чтоб у тебя язык отсох, – прошипела стоявшая позади Аверьяна Анна. – Мальчонку жаль. Еще жизни не видел, а уже в инвалиды угодит.

– Но он же сам тово хотит? – обернувшись, прошептал Аверьян.

– Башку ему задурили, – последовал ответ девушки. – Как и тебя дурят.

– Который раз ты мне об том талдычешь, Анька, – нахмурился Аверьян. – А не наговариваешь ли ты со зла на Ивашку нашева?

– Я?! – поджав губы, возмутилась девушка.

Восклицание ее было таким громким, что привлекло внимание присутствующих. Аверьян даже испугался, увидев десятки пар глаз, уставившихся на них.

– Пора на покой расходиться, голуби мое, – отвлек на себя всеобщее внимание Ивашка. – Утро вечера мудренее. Спите спокойно и хорошенько над словами моими размышляйте. Хто на корабль наш засобирается – милости просим! Токо покой и Царствие Небесное отныне и навсегда ожидают нас!

* * *

Оскопление племянника Егора Мехельсона было назначено на следующий день.

Аверьян с Анной более часа беседовали с Васькой после радения, пытаясь отговорить от опрометчивого поступка. Но мальчик был упрям и ни на какие уговоры не поддавался. Разочарованные, они разошлись спать.

Скопцы с утра натопили баню, хорошо отмыли и отпарили в ней Ваську, после чего облачили в белое новое нижнее белье. Заблаговременно опоенный снадобьями подросток лежал на полке, укрытый до подбородка белой влажной простыней.

Баня была залита красновато-розовым светом солнечных лучей, пробивающихся через закопченное окно. Солнечный свет коснулся рябого лица Васьки и превратил его в маску, на которой застыло выражение глубокого смирения, готовности принять на себя тяжкую ношу и огромного, невысказанного горя.

Когда Васька увидел входящих в баню скопцов, губы его задрожали, а из глаз выкатились две слезинки.

– И какова рожна ты эдак нас слезами встречаешь? – спросил, улыбаясь, Ивашка. – Ты радоваться должен, Василек! Ужо щас уберем у тебя удесных близнят – и все зараз. Малой печатью эдак тебя отметим.

– З-знаю я, – прошептал одними губами несчастный подросток. – П-пожалуста, с-скорее в-все д-делайте. Б-боюся я, ш-што п-помру, п-покуда б-благодать н-на м-меня с-снизойдет.

Васька разволновался. Простынь у него на груди то спускалась, то поднималась. Чистое полотенце, лежавшее на простыне, соскользнуло и упало на пол. Когда Аверьян наклонился за ним, подросток задрожал и закрыл глаза.

– Ничаво, потерпи малеха, – прошептал зловеще Ивашка, приближаясь к мальчику. – Я быстро, я щас…

Сафронов, словно растягивая удовольствие, не спеша обмыл нож горячей водой и смазал его салом. Выражение его лица было таинственным и сосредоточенным. Видимо, возбуждаясь от предстоящего, он задышал учащенно.

Савва схватил мальчика за ноги и развел их. Аверьян, обливаясь потом, взял Ваську за руки и, закрыв глаза, отвернулся. Внутри забурлили угрызения совести. А «Христос»-Ивашка взялся за дело с мастерством бывалого мясника.

– Крепше держите! – крикнул он Савве и Аверьяну. – Ключ бездны заодно оттяпывать буду.

Он истерично хохотнул, беря член подростка дрожащими окровавленными руками:

– Ну-у – у… добро пожаловать на наш корабль, голубь белый! Токо помирать не смей! Мы тебя для лутшей жизни зараз готовим!