Крещенные кровью

Зависшая в кабинете тишина длилась более получаса. Калачев внимательно изучал документы. Его лицо, шею, спину покрыла испарина, хотя в кабинете было довольно прохладно. Наконец, перечитав по два-три раза каждый лист, он бережно отложил бумаги в сторону, набил трубку самосадом и закурил.

Первым нарушил молчание полковник:

— Что, прозрел, Фома неверующий?

— Это что, очередная комедия или злая шутка? — спросил тихо Степан, едва шевеля пересохшими губами.

— Нет, это действительность, Степа. Так что принимай ее таковой, какая она есть.

— Действительность? А почему я должен ей доверять?

— Доверяй тому, что в документах написано, — охотно пояснил Горовой, видя, что дело сдвинулось с мертвой точки и пошло на лад.

— Но если документы не фальшивые, то я действительно майор НКВД.

— Самый настоящий.

— А ордена? Откуда запись об орденах в документах? Разве я заслужил их?

— А что, разве нет? Отсидка, пусть даже на поселении, для тебя не наказание, а поступок, достойный отличия на войне.

— И что теперь? Так как я реабилитирован, могу вернуться в Оренбург и продолжить службу?

— А теперь я вынужден ответить «нет», — возразил полковник. — Настало твое время действовать, Степа. Будь все так просто, я бы не приехал из Москвы сюда, в лесные дебри, а вызвал бы тебя туда. Но вся тонкость операции в том и заключается, что действовать ты начнешь именно отсюда.

— И что, прямо сейчас?

— Так точно, майор Калачев, немедленно! Но для начала иди в барак и отдохни. О нашей встрече никому ни звука. Для всех я простой интендант.

2

Разговор между Калачевым и полковником НКВД Дмитрием Горовым продолжился и на следующий день. Степана якобы пригласили на «совещание» в кабинет коменданта Аверкиева, где его уже поджидал Дмитрий Андреевич, разложив на столе продукты для завтрака и заварив чай.

— Давай, давай, проходи, — встретил его с улыбкой полковник и указал на стол. — За завтраком все и обсудим, что как есть и что еще предстоит сделать.

Степан недоверчиво покосился на Горового и, не увидев в кабинете «Хозяина», спросил:

— А Алексей Иванович где? Что с ним случилось?

— Ну вот, приехали, — усмехнулся Дмитрий Андреевич. — Да-а-а, повлияли на тебя долгие годы отсидки. Недоверие к людям развилось сверх всякой меры.

— Себе спасибо скажите, — огрызнулся Степан. — Так где Алексей Иванович? Говори, или я пошел.

— Да здесь он, у себя, — вздохнул, качая головой, Горовой, — в другой комнате сидит. О чем мы говорить будем, ничьих ушей касаться не должно, даже коменданта поселка!

— Все так серьезно?

— А ты как думал? Секретность в нашей работе прежде всего! Зачастую принятые меры предосторожности служат гарантией для спасения многих жизней и обеспечивают успех в любых начинаниях.

Степан сбросил с плеч телогрейку и прошел от порога к столу. Он присел на стул и посмотрел на Горового, который доставал из портфеля бутылку коньяка.

— Будешь? — спросил полковник, глянув на него.

— Нет, — буркнул Степан.

Горовой выпил и закусил, а Калачев даже не притронулся к пище. Он отхлебывал из кружки чай маленькими глоточками и молчал, дожидаясь, когда Дмитрий Андреевич начнет разговор.

— Так что, ты обдумал то, о чем вели речь вчера? — спросил полковник, снова наполняя свою рюмку коньяком.

Степан с минуту помолчал и пожал плечами:

— А что думать-то… Разбередил ты мою душу никчемными воспоминаниями так, что до утра заснуть не мог.

— Может, что спросить хочешь, прежде чем дело, с каковым я пожаловал, обсуждать начнем?

Калачев забил трубку табачком, раскурил ее, после чего пожал плечами и сказал:

— Что толку спрашивать? Ты все равно ничего не расскажешь.

— Ну почему? На кое-что я могу открыть тебе глаза, — усмехнулся полковник.

— Тогда открывай, чего тянешь? — сказал Степан, и по дрогнувшему голосу Горовой понял, что собеседник взволнован, но не хочет этого демонстрировать.

— Пожалуй, я начну с того, что… гм-м-м… А может, ты мне сам подскажешь, Степан, что тебя сейчас интересует больше всего?

— Меня интересует все, — ответил Калачев. — Но больше всего мне хочется понять суть моей «командировки» на лесоповал сроком на двадцать лет?

Дмитрий Андреевич задумался.

— Что ж, пусть будет по-твоему, — сказал он. — Я предполагал, что ты задашь этот вопрос в первую очередь, а потому заранее подготовил ответ.

— И ты собираешься мне его сейчас озвучить без вранья и оговорок?

Горовой пожал плечами.

— Я расскажу тебе все, что знаю сам. Но и меня посвятили не во все тонкости проведенной операции.

— Выкладывай! — нетерпеливо заерзал на стуле Степан. — Я десять лет ломал над этим голову, и мои размышления всегда заходили в тупик.

— Немудрено, — улыбнулся Дмитрий Андреевич, наливая себе третью рюмку коньяка. — Операция была так тщательно засекречена, что ее цель и итог знал лишь один человек — ее разработчик!

— Ты его видел? Кто он? — спросил Степан заинтересованно.

— Не видел и не знаю, — прижав ладонь правой руки к груди, ответил Горовой. — Знаю только, что этот человек из Москвы.

— А почему он оказался в Оренбурге?