Кресло для курения

– А ты! – продолжил Андрей, показывая в сторону адвоката. – Что за тупые вопросы ты им задаешь? Все вы заодно! Просто свора продажных блядей, которые списывают меня в утиль! Вы продажное говно, и никогда я вам, паскудам, не доверял! Надеюсь, вы все попадете на эшафот! – в это время к нему залетели два охранника, что стояли у двери, и, проворно скрутив, прижали к полу. После этого Андрей мог кричать только в плитку до момента, пока совсем не затих. Охранники легко подобрали сто килограммов мышечной массы и унесли из зала. При этом из-за двери им на смену вышли два охранника и заняли места рядом с камерой. В зале повисла пауза. Расул же всё это время просто сидел и наблюдал за происходящим с отстраненным видом.

– У вас есть ещё вопросы к свидетелю? – прервал тишину судья.

– Вопросов больше нет, достопочтенный судья, – Максим Иванович со вздохом вернулся обратно за свою трибуну.

– Обвинение будет вызывать ещё свидетелей?

– Достопочтенный судья, мы только что видели животную ярость и агрессию подсудимого, думаю, в этом деле пора поставить точку, – произнеся это, Лайев Сергей Михайлович занял свое место с самодовольным видом.

– Слово предоставляется Максиму Ивановичу.

Трудно не растеряться, когда у тебя на глазах выводят подсудимого, спровоцированного на такое поведение. Но с гордо поднятой головой адвокат вышел в центр зала и, посмотрев на судью, развернулся в нашу сторону.

– Уважаемые дамы и господа, данный процесс очень сложен и занял уйму времени у вас и у меня. Защита пересмотрела свои позиции и согласна принять условия обвинения, – с этими словами он вернулся на свое место, никого не вызывая.

По залу впервые за процесс прокатился шепот, а у меня в голове возникла куча вопросов. Меня таскали почти четыре года по участку и заставляли давать показания, которые я знал уже наизусть. И все это было ради этого момента? Конечно, мне не хотелось выходить к трибуне, но зачем вообще весь этот цирк? На какое решение согласен адвокат и что вообще тут происходит? Подняв свой символ власти, судья моментально создал тишину.

– Если обе стороны согласны, прошу подтвердить это.

– Сторона обвинения полностью согласна с условиями приговора, – проговорил, улыбаясь, прокурор.

– Сторона защиты полностью согласна с условиями приговора, – раздался голос, больше походящий на шум ветра, от адвоката. Пустой и сухой. Голос проигравшего.

– Решено, дело двести восемьдесят девять объявляется закрытым, – Бурзунов стукнул своим круглым молотом по деревянной подставке. – Помощник, зачитайте приговор.

– Достопочтенный судья, – выйдя в центр зала, помощник сразу начал читать с планшета, – в связи с соглашением двух сторон дело двести восемьдесят девять объявляется закрытым. Приговор для граждан следующий, – он повернулся в сторону клетки, где Расул стоял в одиночестве. – Признать Андрея Заранова виновным по статье двадцать три дробь четыре в причинении тяжких телесных повреждений, повлекших за собой смерть, а также по статье сто три пункта А в хранении и распространении наркотических веществ класса Б, и назначить ему наказание в виде смертной казни через повешенье.

Он сделал паузу, чтобы все обдумали приговор, или просто для драматизма. Лично у меня было ощущение, будто меня стукнули камнем по голове. Андрей не заслужил такой участи и был совершенно невиновен, как описывали это Виктор и прокурор. Но я и Расул просто молча слушали, как человеку выписывают билет в один конец. Возможно, это даже более гуманно, чем держать под замком человека на протяжении всей его жизни и тратить при этом деньги государства. Но я был виноват в этом приговоре не меньше, ведь спокойно мог опровергнуть слова свидетеля, подставив под удар свою шею.

– Признать Расула Мамбековича виновным по статье пятьдесят девять части б в сокрытии факта преступления и бездействии. Назначить наказание в виде общественных работ на срок до двух месяцев, также установить выплаты в размере десяти месячных зарплат матери пострадавшего. Приговор привести в исполнение не позднее чем через два дня.

На этих словах судья встал, и вслед за ним резко подорвались все остальные. Расул выглядел опустошенным, хотя ему сегодня уже ничего не угрожало. До сих пор не верится, что такой приговор вообще можно было принять. Что чувствуешь, когда твоего друга казнят, а тебя выпускают на волю, но виноваты вы оба? Я понимал Расула, понимал, что он теперь живет за чужой счет, и в его глазах я видел лишь пустоту.

– Да здравствует суд наш гуманный и честный! – проговорил громогласно Бурзунов, и вслед за ним большая часть зала повторила это выражение. Конечно, гуманный и честный, я обернулся и увидел, как родители Андрея, два старичка, беспомощно рыдают, произнося эту фразу. На душе сразу стало тошно, и все проблемы, которые вообще волновали меня до этого момента, показались бредовыми и незначительными. Что может быть ужаснее, чем потерять сына, и при этом я мог это всё остановить. Люди начали постепенно расходиться, и Антон подтолкнул меня локтем.