Крест

Если бы Фредрик пристальнее наблюдал за ней, то увидел бы, как у нее побелели костяшки пальцев — так крепко она сжимала в руках бумагу.

Глава 23

Проселочная дорога где-то на юге страны в начале восьмидесятых. Она пересекает участок, посреди которого стоит старый сарай. За его стеной прячутся два мальчика, лет двенадцати-тринадцати. Перешептываются. Выглядывают из-за угла. Один из них — Рикард, смышленый и бойкий на язык парень из класса «B», как правило, ухитряющийся избегать наказания за коллективные проступки. Второй — Спичка. Такое ему дали прозвище. Можно было бы предположить, что это из-за его рыжих волос, но на самом деле причиной тому стала его крайняя вспыльчивость. Отец Спички — нефтяник и дома постоянно выпивал. Мать мальчика частенько била сына, пока тот не подрос и не ответил тем же. Спичка на голову выше Рикарда и намного сильнее. Теперь матери приходилось довольствоваться малым — она лишь разражалась бранью на своего отпрыска.

Идущий по проселку и приближающийся к сараю мальчик знает, что ему уготовано. Поэтому с силой сжимает предмет в руке. Он знает, что они стоят там, чтобы никто их не увидел. Это единственный путь из школы, поэтому они и поджидают его там.

Он не знает одного — почему они выбрали именно его. Зачем они затаскивают его в школьный туалет и ссут ему в рюкзак? Почему именно его называют сукой и выпендрежником и врут учителям, что просто шутят, а потом локтем бьют ему по почкам. Отец мальчика тоже нефтяник. Но он инженер, не пьет и купил семье хороший дом и дорогую одежду.

Значит, он все-таки все понимает. Так же, как и то, что как только он завернет за угол, они на него нападут. Мальчик большим пальцем проводит по острой игле циркуля.

Первым выходит Спичка. Этот всегда первый. Он выкрикивает что-то про сраного педика, а Рикард смеется и ждет, когда мальчик бросится бежать. Потому что он всегда так делает — Рикард обычно быстро его ловит, ведь он несется как пуля. Но сегодня мальчик не пускается наутек.

— Вы — сраные дети алкоголиков, — отвечает мальчик, твердо упираясь ногами в гравий. Спичка вспыхивает от гнева. Мальчик поднимает руку и ждет. Ждет, пока Спичка его повалит. И делает это. Прицелившись, со всей силы втыкает ему иглу циркуля в глаз.

Эту сцену из жизни обычно вспоминал Бредо Хольм, когда его спрашивали, почему он решил работать в тюрьме. Как он может спокойно находиться в каменных стенах среди чокнутых, наркоманов, педофилов и убийц. Не моргнув глазом, он всегда отвечал одно и то же.

— Я делаю это, потому что в этом есть смысл. Нельзя делать все, что хочется. Скверные поступки приводят к скверным последствиям. Тюрьма — это барьер между цивилизацией и анархией.

Кебаб, который он купил перед дежурством, уже остыл, но Хольму так даже нравилось. Он любил вывалить на тонкую салфетку на тарелку с печатью «Тюрьма Осло» всю начинку и перемешать ее одноразовой вилкой, после чего поставить в микроволновку. Обычно он выставлял самую высокую мощность на две минуты, но сегодня решил поставить на среднюю и на четыре. Этого должно хватить. Гул микроволновки заглушал шум в коридоре. Хольм не оборачивался посмотреть, что там происходит у заключенных, сосредоточившись на монотонном вращении тарелки. Соус запузырился и вытек, и Хольм почувствовал запах баранины в специях, распространившийся с паром от тарелки. Может, четыре минуты — это многовато? Но он все равно решил ждать. Когда раздался сигнал, он нажал на ручку дверцы, и она открылась. Пусть остывает, а он пока посмотрит, что происходит вокруг.

Кухонный уголок находился прямо около большого окна в конце коридора отделения «B-3», главного отделения тюрьмы. Перед окном стоял секционный диван. На нем никто не сидел, и телевизор был выключен. Хольм заглянул в курительную комнату, там был один Ларс. Бредо не знал ни одного заключенного, сидевшего в тюрьме дольше Ларса.

— Вечереет уже. Остальные парни легли спать. Кроме новенького. Кажется, у него какие-то проблемы, — сказал Ларс, прикурив трубку.

Бредо Хольм выглянул в коридор. С обеих его сторон под сводчатым потолком располагалось по десять камер. В одном из дверных проемов торчали ноги. По полу растекалась кровь.

— Да, и правда, — ответил Хольм. — Кажется, он упал и ударился головой.

Он нажал кнопку сигнализации на ремне.

Двадцать минут спустя в камеру вбежали одетые в желтые костюмы врачи скорой помощи. До их приезда Бредо с коллегами перевязали рану заключенного и подложили под голову опору, но ничего больше они сделать не могли. Один из врачей спросил, как зовут пострадавшего.

— Франке Нуре, — ответил Бредо. — Полицейский. Он на предварительном, но руководство тюрьмы посчитало, что ему будет безопаснее тут, со старичками.

— Полицейский?

Охранник пожал плечами.

— В вынужденном отпуске.

— А вас как зовут? Мне нужно ваше имя для отчета, — сказал парень из скорой, когда Франке погрузили на носилки. Дыхание у него было свистящим, почти неслышным.

— Бредо Хольм. Но все зовут меня Спичка.