Крест короля

— И не смог бы. У тамплиеров есть древние карты созвездий, составленные еще жрецами Египта, которые тоже чтили темную половину неба больше, чем светлую[73]. Зеркальный день наступит шестого декабря, когда Юпитер встанет в один ряд с Сириусом позади Змееносца, отразит и усилит свет Сириуса, и луч их силы достигнет Небесной Змеи. Кроме Сириуса и Юпитера, еще четыре звезды будут в том же ряду, итого шесть. И шесть комет сразу в этот день окажутся вблизи земли, хотя увидеть удастся только одну. Так утверждают расчеты наших... тамплиерских астрологов. Но если Братство Грааля не воспользуется этим моментом, то новой силы Змееносца придется ожидать семьсот двадцать четыре года.

— Многовато для Парсифаля! — усмехнулся Тельрамунд. — Не дотянет, пожалуй. Ну, спасибо тебе, Лоэнгрин. Однако один вопрос: почему ты мне все это рассказал? Тебе наконец опротивел этот ведьмин вертеп под названием Братство Грааля?

— Опротивело мне это давно, — не меняя выражения бледного и будто окаменевшего лица, ответил герцог. — Я, как и ты, не верил до конца, что все это богохульство способно призвать Антихриста. Однако теперь думаю — а вдруг может...

— И поэтому ты приехал?

— Не только поэтому.

Тевтонец молчал, не задавая нового вопроса, и молодой человек закончил:

— Думаю, тебе это тоже добавит желания положить конец дьявольскому братству. Они убили Эльзу.

Глава 5 Воздаяние

Несколько мгновений Тельрамунд боролся с собой. Когда-то в прежней жизни — где Фридрих умел солнечно улыбаться, радоваться каждому дню, вызывать на поединок за случайную грубость и играючи прощать тяжкие, казалось бы, обиды, Лоэнгрин был самым близким его другом. Ради него Тельрамунд принес в жертву свою единственную настоящую любовь и то, что было несравненно дороже, — свою честь. (Или все-таки ради Эльзы?) Друг на это согласился и, не раздумывая долго, обрушил меч на подставленную под удар голову рыцаря. То было жестокое потрясение: редкая дружба выдерживает такое предательство.

Но теперь, услышав в голосе молодого тамплиера жуткую, пронизывающую боль, Фридрих в одно мгновение все ему простил, и с его губ уже готовы были сорваться слова, которых он не имел права произносить. Слова, которые открыли бы Лоэнгрину правду.

Усилием воли Тельрамунд сдержался. Нет, он не сомневался в искренности тамплиера — за долгие годы скитаний, сражений и разных встреч рыцарь научился узнавать притворство под любым прикрытием. Но кто знает, что будет дальше? Не выдаст ли себя Лоэнгрин при встрече с «братьями»? Не вырвут ли у него признания?

— Эльза узнала, где устроено капище для назначенного братством жертвоприношения — оно в самой старой башне нашего замка, в подземной ее части. Герцогиня могла выдать тамплиеров. Видимо, ради этого она и убежала из Брабанта. Но мой отец заколдовал огромную стаю волков, и они напали на Эльзу, — продолжал сухим, мертвым голосом герцог Брабанта. — Не спас даже конь, которого ты подарил. Но она успела где-то спрятать детей. Послушай, Фридрих! Если что-то случится со мной, ты ведь о них позаботишься?

— Конечно, — отозвался тевтонец. — Но лучше ты сам. Как тебе удалось обмануть тамплиеров и приехать сюда? Добром они бы тебя не отпустили.

— Я несколько раз менял лошадей и одежду. Это наш старый прием. Теперь вы предупреждены. А со мной кончено — изменивший обетам в любом случае жить не будет.

— Так оставайся с нами! — Тельрамунд едва удержался, чтобы не схватить товарища за руку.

Лоэнгрин покачал головой:

— Бесполезно. Опасно для вас и совершенно бессмысленно для меня. Я оторвался от них дай Бог на полдня пути — они так и так знают, куда я поехал.

— Господи! Но ведь Парсифаль — твой отец. И он тебя убьет?

Молодой человек засмеялся:

— Он — колдун, служитель темных сил. Я не рассказывал тебе... Когда-то очень странно умерла моя мать. Говорят — утонула, но когда ее подняли со дна реки, она была вся изранена и в синяках. Думаю, на нее напали наши ученые лебеди. Но ведь не по своей же воле они это сделали! Мать не раз обвиняла Парсифаля в его сношениях с бесами. Поэтому ее обрекли на смерть. Мне тогда было девять лет, и я чуть не сошел с ума. Потом решил, что должен достичь могущества, научиться всему, что они знают, унаследовать власть отца, а тогда уже изменить цели братства.

— И ты думал, — прошептал пораженный Фридрих, — что дьявол позволит использовать против него его же оружие?! Да ты с ума сошел!

— Теперь я это понимаю. Когда женился на Эльзе, я был так счастлив! Думал — сумею вообще отойти от всего этого, жить как захочу. Идиот!

Тельрамунд взял под уздцы коня:

— Я никуда тебя не отпущу, Лоэнгрин. Ты сможешь быть нам полезен.

— Если я останусь, они поймут, что вы знаете все их тайны. И о дне жертвоприношения.

— Они и так это поймут. Ты же сам говоришь, что твой путь им известен. Значит, и наша встреча не останется тайной. Любой олух догадается, для чего мы встречались. Ты останешься. Ясно?