Крест над Глетчером. Часть 1

Болтая с Альфредом, Мариетта мало-по-малу совсем повеселела. Но временам раздавался ее звонкий смех, когда он в свою очередь что-нибудь рассказывал ей. Но эти веселые минуты снова прерывались воспоминаниями о хорошем прошлом, когда в доме Добланера царило беспечное веселье, которое вносила в их маленькую семью беспредельная взаимная любовь. И даже, когда мать Мариетты задумывалась иногда над ее будущим, отцу всегда удавалось развлечь ее своим неисчерпаемым юмором, от которого теперь не осталось и следов. Тут молодая девушка рассказала об одном очень смешном случае: незадолго до последней болезни матери, они втроем отправились в город; в купе они случайно встретились с бывшим претендентом на руку ее матери, который сделался зажиточным сельским хозяином. В отместку за полученный когда то отказ, он всю дорогу подтрунивал над профессией своего счастливого соперника и намеками сравнивал его скромное существование со своей собственной привольной жизнью. Всего забавней при этом было спокойствие, с которым отец Мариетты давал сдачи своему противнику. На одной из станций поселянин вышел из вагона и громогласно потребовал себе вина. На его зов никто не явился, и он во всеуслышание выразил свое неудовольствие за беспорядки. Зная, что богатый поселянин в первый раз ехал по железной дороге, Добланер, видевший все происшедшее, высунулся в окно вагона и надоумил его позвонить в большой колокол, подававший звонки к отходу поезда. Поселянин, не задумавшись, принялся трезвонить пока его не обступили поездные служащее и не потащили к станционному начальству. Попавшись впросак, он беспомощно погрозил кулаком Добланеру, который любезно кивнул ему на прощанье, когда тронулся поезд.

Альфред чистосердечно расхохотался, когда Мариетта окончила рассказ. Он нашел, что она очень мило передала его, и что юмор Добланера целиком перешел к дочери. Но молодой девушке было грустно при мысли о перемене, происшедшей в отце, который теперь уж больше никогда не шутит.

О чем бы ни зашла речь, Мариетта все сводила на разговор об отце. Хоть она и не жаловалась на свою жизнь, а Альфред все же понял, что она была для Добланера только милым ребенком, которому он уделял всю любовь, на какую был только способен, отдаваясь всецело своей профессии. Все занятия с Мариеттой сводились к его любимому предмету. Добланер, казалось, забывал, что имел дело с девочкой, и что ремесло это не могло быть доступно ей. Мариетта часто сопровождала отца в его странствованиях преимущественно по самым непроходимым местам в горах, вроде каменистых скал и марэн. Особенно неутомим бывал Добланер в своих поисках после сильной грозы, сопровождавшейся обыкновенно значительным движением в каменных породах. И только изредка удавалось ему обогатить свою коллекцию какой-нибудь ценной находкой, большей же частью похождения эти оставались безуспешными. Дело доходило иногда до того, что ночь застигала их в горах, и им приходилось ночевать в одном из сенных амбаров, разбросанных по косогорам.

Вечерние досуги свои Добланер проводил за чтением древних книг со старинной печатью, исследуя сокрытую в них мудрость и от времени до времени бормоча что-то про себя. Мариетта же работала, или сидела так, отдаваясь воспоминаниям о прошлом; незабвенный образ матери живо восставал в ее памяти.

Девушке вспоминались чудные сказки, которыми мать так умела заинтересовать ее маленькую детскую головку. Она в воображении переносилась в далекий мир, о котором так много слышала от нее, и где неведомые люди веди иную жизнь, трудовую, беспокойную, совсем не похожую на ту, которая была суждена ей. А все же ее никуда не влекло из родной долины. Ее жизнь протекала так ровно, что перемена казалась ей совершенно невозможной. И если даже Мариетта иногда и мечтала о чем-нибудь, то это бывало обыкновенно бессознательно и не проявлялось никогда определенными желаниями. День ее слагался так: самое короткое время уходило на хлопоты по хозяйству; затем она часами сиживала на скамеечке перед домом, болтая с отцом, пока тот курил трубку, а иногда и засыпала на солнышке. Когда отец не бывал дома, Мариетта бродила по лесу и возвращалась домой с полной корзинкой отборных грибов. Случалось также и читать, сидя под деревом, или уходить в горы иногда одной, а иногда с козочкой, оставшейся после смерти матери на ее попечении.

Соседи наезжали очень редко: они все жили далеко. Когда же Мариетте случалось по большим праздникам бывать в селе, ей не было привольно там, и ее тянуло назад в свою долину, к снеговым вершинам гор.