Крест толкователей

— Готовить не умеешь, — хмуро сказал Кеша, оставив ложку в тарелке. — Вчера уж поел — потом полдня в животе бурлило. Сама ее ешь.

Вздохнув, Зоя протянула руку, и открыла хлебницу. Достала спрятанный там «сникерс» и положила его в центр стола.

— Съешь кашу — сразу получишь сникерс, — пообещала она мальчику.

Глаза Кеши при виде батончика вспыхнули. Затем вдруг стали настороженными, будто мальчик внезапно почувствовал надвигающуюся опасность.

Втянув носом воздух, Кеша проговорил:

— Газом что-то воняет… — посмотрев на Зою в упор, он строго спросил: — Чего глазами-то моргаешь? Плиту выключила? Или опять забыла?

Зоя охнула, вскочила и побежала к углу печки, за которым скрывалась плита. Кеша вытащил из-под стола руку и молниеносно схватил «сникерс».

Однако Лунин оказался еще проворнее — его пятерня мелькнула в воздухе и припечатывает к столу запястье мальчика. Рука Кеши разжалась, и «сникерс» остался лежать на месте. Через несколько секунд Зоя подошла к столу.

— Все в порядке вроде… — сообщила она. — Так будешь есть кашу или нет?

Кеша не ответил на ее вопрос. Он пробормотал, морщась и потирая запястье:

— Чуть руку мне не сломал… Терминатор хренов…

— Что?.. — удивилась Зоя.

Лунин вздохнул, сложил газету и достал из кармана складной нож. Щелкнул кнопкой. На волю из ручки вылетело бандитское лезвие. С непроницаемым лицом Лунин сделал несколько движений — нож бабочкой запорхал между его пальцами.

Движения лейтенанта оказались настолько виртуозны, что Кеша и Зоя замерли, не в силах оторвать от сверкающего ножа глаз.

Наконец Лунин ловко подбросил его вверх. Вращаясь, он перелетел через абажур, и упал лезвием вниз, вонзившись в стол и насквозь пробив шоколадный батончик.

Лунин выдернул нож из стола вместе со «сникерсом», насаженным на лезвие. Одним движением он сдернул обертку и ловко, как профессиональный повар, расшинковал батончик на газете. Затем взял газету одной рукой и ножом сбросил с нее ломтики в Кешину тарелку. Заметив в ней полоску резаной бумаги, Лунин аккуратно зацепил ее и вынул.

Кеша наблюдал за его действиями, широко раскрыв глаза.

— Перемешай теперь. И ешь, — сказал лейтенант.

— Вот это класс… — восхищенно прошептал мальчик, берясь за ложку.

Лунин поднял к глазам газету и вновь принялся за нее безо всякого интереса.

Через несколько минут от каши, перемешанной с батончиком, не осталось и следа.

— После завтрака собираемся, — сказала Зоя, искоса посмотрев на Лунина. — Мы уезжаем в Москву. Оттуда полетим в Швейцарию. Операцию тебе сделают там.

— Чихал я на твою операцию, — ответил Кеша, облизывая ложку. — Мне и с уколами все пучком.

Зоя вздохнула:

— Уколы не выход. Без операции ты умрешь.

— Как будто ты когда-тоне умрешь, — сказал мальчик, отодвигая от себя пустую тарелку. — Хватит, в детдом меня вези. Надоело в этом курятнике яйца высиживать. Посинели уж все.

Лунин вдруг отложил газету и проговорил, как бы невзначай:

— Оттуда до Парижа рукой пождать. Три часа на машине.

Кеша повернул к нему голову.

— А чего тебе Париж? — с подозрением спросил он.

— Париж? — задумался Лунин. — Там же Диснейленд. Говорят, еще покруче, чем в Штатах.

Мальчик задумался. Затем спросил, наморщив лоб:

— А ты что, тожев Швейцариюсобрался?

— Тоже, — кивнул Лунин.

После небольшого раздумья Кеша спросил:

— А до Амстердама оттуда далеко?

— Недалеко… — недоуменно ответил Лунин. — А зачем тебе в Амстердам?

Кеша подняла глаза, и взгляд его мечтательно затуманился.

— Как зачем? Там трава на каждом углу, — вздохнул он. — И девки голые по витринам сидят.

Лунин искренне удивился:

— Да ну?.. Брехня все это. Манекены, наверное.

— Манекены!.. — передразнил Кеша. Затем сложил кукиш: — А вот это видал? Настоящие они, понял! — он вскочил и показал на себе, будто подбрасывая руками у пояса два невидимых грейпфрута: — Вот с такими сиськами!

* * *

В конце гостиничного коридора, у самого окна, стоял командированный мужчина. Одет он был в трико со штрипками и тельник, проймы которого были растянуты до пояса. Ноги его стояли на ширине плеч, руки были решительно вытянуты вперед.

Заухав, как филин, командированный сделал несколько поясничных движений, а затем, щелкая суставами, стал доставать ногами до своих распростертых ладоней. Зазвучали резиновые шлепки въетнамок о пятки, в каком-то из номеров сработало радио — по коридору понеслись позывные «маяка».

— В эфире радиостанция «Маяк», — сказал голос диктора. — Московское время — семь часов утра…

Перестав махать ногами, командированный перешел к бегу трусцой. Высоко задирая колени и подскакивая, он добежал до поворота и скрылся за углом.

Спустя несколько секунд из-за этого же угла появился Каратаев. Он толкал перед собою тележку на колесиках. На тележке стояли кофейник, молочник, пара чашек и судок, накрытый блестящей крышкой. Из узкогорлой вазочки смотрел вверх нежный бутон розы.

У одной из дверей Каратаев остановился. Постучал условленным стуком. Два удара, пауза, потом еще три быстрых удара.

Каратаев замер, вслушиваясь. Не дождавшись никакого ответа, он достал из кармана ключ, отпер им дверь и ловко закатил тележку внутрь.

* * *