Крести

И я все равно, как распоследняя дура, повелась. Переспала с Шерлоком. Призналась, что простила его. Хоть о своих чувствах не сказала, и то счастье.

Сбросив одеяло, я нашла на спинке стула свой халат. Должно быть, кое-кто, прежде чем сбежать, поднял его с пола и повесил. Тяжело вздохнув, я запахнулась в эту тряпку, раздумывая, что теперь делать.

Моя крепость пала. Во всех смыслах. Джокер вскрыл фул-хаус. Треугольник разбит по лузам. Ферзь раскрылся. Я могу бесконечно сыпать метафорами, но сути ни одна из них не изменит.

Мы с Шерлоком переспали, и теперь он знает, что я не настолько охладела к нему, как пыталась показать в тщетной надежде, что переборю эту совсем лишнюю для меня эмоцию. Он знает и… И где он, спрашивается? Проснулся раньше, подумал, какую ошибку мы совершили, и сбежал, давая мне время прийти к такому же выводу? Вряд ли.

Заправив кровать, я босиком (мои тапочки потерялись где-то между гостиной и комнатой Шерлока) вышла в коридор, осматриваясь. Можно было пулей устремиться наверх, в собственную комнату, но, оказавшись на лестничной площадке, не доходя до гостиной, я, посмотрев вниз, увидела пальто Шерлока и куртку Джона на вешалке в прихожей. Значит, они дома.

Собравшись с духом (хотя, подумаешь, большое дело, мы же взрослые люди), я заглянула в гостиную. Вот он, гений доморощенный. Босой, в пижамных штанах и темно-вишневом халате, с всклокоченными (кажется, моими руками) волосами, сидит в кресле, сведя пальцы шпилем. Мое появление не вызвало никакой реакции, даже мимолетного взгляда. Чертоги. Напротив читал газету Джон.

- Доброе утро, Кармен, - улыбнулся Ватсон.

- Доброе, давно он так? – кивнула я на Холмса.

- Понятия не имею, когда я вышел из комнаты час назад, он уже так сидел, - пожал плечами доктор.

Час назад… Я еще раз внимательно посмотрела на Шерлока. Пижамные штаны и халат. Наверное, он проснулся, решил сходить попить, или еще что-то такое же банальное, и задумался. Облегчение, накрывшее меня с головой, было приятным, как мамина рука. Не собирался он сбегать. Просто задумался прежде, чем вернулся в кровать.

- Ты чего улыбаешься? – не понял Джон моей широкой улыбки (я, честно, пыталась ее скрыть, но безуспешно).

- Ничего, день сегодня хороший, - все же пришла я в норму, моргнув. - Ты мои тапки не видел?

Взгляд Ватсона зашарил по мне более заинтересованно, остановился на босых ногах, скользнул по халату, немытым и едва ли сохранившим укладку со вчерашнего дня волосам… Шарики и ролики заработали, быстрый взгляд в сторону Шерлока, снова ко мне… Бинго!

- Твои тапки…тапки…. Нет, я…. Вы что… То есть вы…. А ты... Ты разве не из своей комнаты спустилась? – все же удалось Джону составить из набора слов полноценную фразу, подкрепленную вопросительной интонацией.

- Нет, - я не видела никакого смысла скрывать что-то от него, что в первый раз, что сейчас, во второй.

- И вы… О, - Ватсон улыбнулся, часто моргая. – Это… мм… хорошо? Ну, для тебя, я имею в виду, для Шерлока хорошо уже то, что ты с ним разговариваешь…э… да.

- Не знаю. Это просто случилось, - пожала я плечами, снова скосив на Холмса.

Обнаружив свои тапочки у стены, я вбила в них ноги и отправилась в ванную, привычными действиями начинать уже непривычный день на Бейкер-стрит 221В. Душ, прическа, одежда, макияж… И все это стараясь не думать о горячем примирении (окончательном) между мной и Шерлоком. Черта-с два, конечно же, сказала моя рациональность, принявшись раскладывать все по полочкам.

Мне одновременно было и страшно, и радостно. Страшно от возможности снова попасться в тот же самый капкан. Радостно, потому что… Потому что, не смотря на все свои умения, образ жизни и прочая, и прочая, я все же оставалась женщиной. А любая женщина хочет быть желанной и… счастливой.

Снова спустившись в гостиную уже в более подобающем виде, я застала мужчин за тем же занятием.

- Джон, ты завтракал?

- Еще нет. Думаю, Шерлок тоже, - мы оба посмотрели на Холмса. Безнадежно в Чертогах. Интересно, что он так долго обдумывает…

- Как насчет кофе с гренками в яйце и молоке?

Возражений не последовало, и я, оставив пиджак от костюма на спинке его кресла, ушла на кухню соображать завтрак на скорую руку. Привычные действия напомнили мне о маме, обожающей такой завтрак. И о папе, рисующем на гренках карточные значения джемом.

У нас с ним иногда проходила шуточная игра гренками. Каждый рисовал на своей гренке то или иное значение, а потом тот, у кого оно было старшее, забирал и свою гренку и противника. В семь я научилась мухлевать и додумалась писать «Джокер». Папа смеялся так, что получил по голове от мамы кухонной прихваткой.

- Запомни, малышка, джокер силен, но даже ему нужна свита, - отсмеявшись, сказал тогда отец, приставив к моей гренке свою с тузом.

- Кармен? Ты решила нажарить гренок на всю улицу? – вырвал меня из детских воспоминаний Джон.