Крестьяне, бонзы и бомбы

Но, господа, если даже все это было бы не так, если бойкот действительно оказался бы ужасным, мы не могли бы сделать более опрометчивого шага, чем говорить об этом вслух. Если же мы все время будем повторять: мы не замечаем бойкота, бойкот — всего лишь болтовня газеты «Бауэрншафт», вот тогда, господа, с бойкотом через месяц будет покончено.

Мы должны бороться с недомыслием наших горожан. Нельзя, чтобы, например, торговец Шульце, у которого три года висят тридцать пар непроданных штанов, жаловался торговцу Шмидту: я не продал их из-за крестьянского бойкота. И хватит подливать масло в огонь, нельзя, чтобы пресса изо дня в день помещала мелкие подстрекательские заметки или же писала о полицейском терроре. В беде надо поддерживать друг друга.

Среди нас присутствует господин главный редактор Хайнсиус, верный сын нашего города и ревностный поборник отечественных интересов. Я думаю, сегодня он согласится с нами, что городская пресса обязана в первую очередь хранить молчание о событиях двадцать шестого июля. Вы пожимаете плечами, господин Хайнсиус. Надеюсь, что вы еще кивнете головой.

— Штуффа! Редактора Штуффа! — кричит Рефельдер.

— Господа, не будем беспокоиться о редакторе Штуффе. Я думаю, вы недооцениваете силу и влияние нашего уважаемого господина Хайнсиуса. Если господин Хайнсиус заявит: гражданская пресса будет молчать, то будет молчать и господин Штуфф… Ну что ж, раз вы молчите, господин Хайнсиус, я тоже молчу.

Итак, я внес два предложения: не признавать действия бойкота, молчать о двадцать шестом июля.

И третье, господа: мы не станем бойкотировать крестьян. Пусть они спокойно приезжают к нам на рынок. Но хорошо бы, господа супруги, довести до сознания ваших супружниц, чтобы они при закупках отдавали предпочтение нашим местным коммерсантам, — ведь те, возможно, останутся в накладе из-за сокращения крестьянской клиентуры. Я убежден, что такое внушение возымеет свое действие: вряд ли найдется хоть один среди нас, кто был бы у жены под каблуком и бросал бы слова на ветер…

Одобрительный смех.

— …Господа, по вашим оживленным лицам я сужу, что вам все ясно. Иное издали кажется черным, а вблизи оказывается белым. В одном вы должны быть уверены: ущерб, причиняемый нам временно отсутствующими крестьянами, окажется мизерным в сравнении с пользой, которую мы имеем, с другой стороны…

— Пустые фразы!

— …Я уже вступил в переговоры с некоторыми рабочими организациями. Там, в общем и целом, придерживаются мнения, что надо помочь Альтхольму возместить убытки, понесенные им в результате крестьянского бойкота. В частности, эти организации обещали проводить свои мероприятия главным образом в Альтхольме.

Все это привлечет сюда массу людей и денег. И в сравнении с подобными контрмерами отмена конного турнира, — теперь это уже окончательно известно, — не будет иметь такого большого значения.

Прошу высказываться. — Бургомистр Гарайс быстро садится и, опустив веки, ждет бури, которая неминуемо разразится после его последнего сообщения.

3

Асессор Штайн, черноволосый очкарик, встает, заглядывает в бумажку и, нервничая, объявляет:

— Первым попросил слова обер-мастер Безен. Прошу вас, господин обер-мастер.

Асессор Штайн шарит взглядом в неразберихе голов, поворачивающихся то влево, то вправо. Обер-мастер корпорации владельцев гостиниц и трактиров поднимается в сияющем ореоле седой шевелюры: — Н-да, господа, что же мне сказать?..

— Если не знаешь, молчи!

— …Что же сказать, господа? Вот тут господин бургомистр Гарайс произнес красивую речь, и, я полагаю, он почти всех нас убедил. Я шел сюда с мрачным настроением, дела у города Альтхольма и без того неважные, а тут еще крестьянский бойкот, от которого особенно пострадает трактирно-гостиничный промысел… Но, выслушав предложения господина бургомистра, я подумал: ничего, обойдемся…

А потом, господа, было сказано, — так, между прочим, — что конный турнир отменен. И нас обнадеживают перспективой каких-то мероприятий рабочих союзов, весьма неопределенной перспективой, судя по всему.

Я, конечно, не собираюсь задевать господина бургомистра и его партию. Но ведь мы, трактирщики, знаем, что потребляют рабочие на таких мероприятиях и что потребляют крестьяне. Нет, господин бургомистр, если вы даже соберете в Альтхольме все рабочие организации, это не сравнится с одним конным турниром.

И мне хочется подчеркнуть, что газета «Хроника», которую здесь так осуждал господин бургомистр Гарайс, первая еще заранее предупредила о бойкоте и о том, что турнир может не состояться. Я был в тот день у вас, господин бургомистр, и вы мне сказали: это вранье, турнир будет в Альтхольме. Получается, соврала не «Хроника», а…

Так вот, господа, мы тогда же опросили владельцев трактиров и гостиниц о возможных убытках вследствие отмены турнира. Мы тщательно проверили их расчеты, кое-что сбавили, и все же получилась огромная сумма в двадцать одну тысячу марок. Присутствующие здесь представители других промыслов, наверное, выскажутся еще по этому вопросу…