Крестьянские восстания в Советской России (1918—1922 гг.) в 2 томах. Том первый

В современной литературе высказывается мнение, что трактовка ленинских теоретических конструкций в качестве дальнейшего развития и обогащения марксистской теории является односторонней и ограниченной. Оценивая с современных позиций систему воззрений Ленина, получившую наименование «ленинизм», исследователи выдвигают точку зрения, которая рассматривает его как одну из версий понимания, трактовки и применения марксизма, прежде всего и главным образом к России. Мыслительная активность Ленина по развитию марксистской теории происходила по преимуществу в инструментально—прагматической области, связанной с применением марксизма (концепция применения входит в состав теории практики теории)[157]. Высказывается и еще более категоричная оценка: попытка подобного инструментального применения ортодоксального марксизма к реалиям крестьянской страны породила проявление как догматических трактовок, с одной стороны, так и проявлений «революционного ревизионизма», с другой[158].

Заслуживает внимания современное историческое диссертационное исследование Г. Я. Ямпольской, в котором, на материалах Воронежской и Курской губерний, автор рассматривает процесс складывания и функционирования военно-хозяйственной диктатуры как важнейшего звена политики военного коммунизма в 1917—1920 гг. Подчеркивая, что политика военного коммунизма изучена лишь фрагментарно, автор работы выразила точку зрения, что «военно-коммунистическая» модель общественного устройства складывалась постепенно, под влиянием как теоретических установок марксизма (в их большевистской трактовке применительно к российской действительности), так и под воздействием чрезвычайных обстоятельств военного времени. Военно-хозяйственная диктатура определяется Ямпольской Г. Я. как социально-экономический блок политики военного коммунизма и его реализация в условиях, когда «революционное насилие» со стороны государства стало главным методом осуществления хозяйственной политики большевиков в годы Гражданской войны. Политика военного коммунизма в целом и ее социально-экономический блок – военно-хозяйственная диктатура, в частности, по оценке исследователя, имели деструктивные результаты и последствия, они стали фундаментом для дальнейшего постепенного складывания в стране «победившего социализма» административной модели развития общества[159].

В характеристике военно-хозяйственной диктатуры в диссертационном исследовании отмечается тесное переплетение функций гражданских общественных и государственных структур с чрезвычайными силовыми и хозяйственными военизированными органами. В работе показано, что в Черноземье от политики военного коммунизма пострадали не только кулаки, но, прежде всего широкие слои среднего крестьянства, поскольку на местах деление крестьян на середняков и кулаков было весьма условным и в значительной степени зависело от позиции местных властей. По заключению автора работы, Советская власть через продразверстку практически безвозмездно и полностью изымала из крестьянских хозяйств сельхозпродукцию, лишая основных ее производителей не только возможности развивать производство, но и жизненно необходимых продуктов питания. В Черноземье продразверстку осуществляли жестокими силовыми методами комбеды, военизированные и чрезвычайные отряды Продармии, военпродбюро, ЧК, ЧОН. Обращается внимание, что, несмотря на отлаженный аппарат насильственного изъятия продовольствия, непомерно завышенные плановые нормы продразверстки никогда не выполнялись. В разоренном войной и непосильными реквизициями красных и белых Черноземье он оказался низким, не превышая по валовым показателям 50—65%, а по некоторым видам продукции – от 1% до 18% от плановых установок[160].

Немаловажное значение для понимания феномена военного коммунизма имеет периодизация Гражданской войны в России. До 1980-х гг. окончание Гражданской войны советские историки датировали 1920 г., связанным с ликвидацией военных фронтов «красных» и «белых». В советской историографии хронологические рамки 1918—1920 гг. являлись каноническими. В начале 1980-х гг. окончание войны продлили до конца 1922 гг., обозначив период 1921—1922 гг. нейтральным определением «ликвидация последних очагов Гражданской войны и интервенции». В числе «последних очагов» фигурировала охватившая страну «вспышка политического бандитизма»: антоновщина, махновщина, крестьянские восстания в Сибири и Поволжье, басмачество в Средней Азии и др.[161]