Крестьянство России в Гражданской войне: к вопросу об истоках сталинизма

Документы свидетельствуют, что многие работники сельсоветов, независимо от их принадлежности к «слабым» или «сильным» крестьянам, имеющимися в их распоряжении средствами защищали интересы односельчан, включая собственные и интересы ближайших родственников. Они «тормозили выполнение продразверстки», «покрывали дезертиров», смотрели сквозь пальцы на нарушения крестьянами правил помола зерна, обращались в вышестоящие органы с ходатайствами о снижении размеров госпоставок продовольствия и налогов и т. д. Эти действия обусловливались не только стремлением воспользоваться должностным положением в интересах родственников и односельчан, но и чисто объективным обстоятельством: маломощным крестьянским хозяйствам было не под силу исполнять государственные повинности. Кроме того, объективно невозможно было реализовать на практике так называемый «классовый принцип». Никто лучше работников исполкомов сельских и волостных Советов не понимал его абсурдности в условиях всеобщего обнищания: в деревне не осталось не только «сильных» хозяйств, но и, по старым меркам, середняцких, составлявших самую многочисленную группу в общей массе крестьянских хозяйств. Здравый смысл, которому следовали работники сельских Советов, состоял в соблюдении баланса интересов сельского общества и своих собственных. Оптимальным вариантом было следование общинным традициям. Проще говоря, необходимо было советоваться с односельчанами, не совершать резких и непродуманных действий, ущемляющих их интересы, и в то лее время принимать решения, создающие видимость исполнения распоряжений власти. В подавляющем большинстве случаев они так и поступали. Например, разверстку накладывали «не по категориям», как требовалось, а поровну на всех. На гужевые работы направляли тех, кто мог и должен был ехать согласно очереди, намеренно нарушая при этом законы о льготах для семей красноармейцев и т. д.^{866}

Особенно массовым противодействие сельских властей продразверстке стало осенью 1920 — в начале 1921 г. Осознавая угрозу надвигающегося на деревню голода и уже столкнувшись с первыми его проявлениями, они попытались предотвратить его, часто напрямую противодействуя продорганам. При этом нередко к работникам Советов присоединялись сельские коммунисты. Так, 20 ноября 1920 г. начальник милиции Хвалынского уезда Саратовской губернии сообщил, что в Павловском районе волостные и сельские исполкомы отказались от выполнения продразверстки и «намеревались создать восстание»^{867}. Понимая, что главной причиной крестьянских бед является грабительская по своему характеру продовольственная разверстка, некоторые сельские и волостные Советы выступают инициаторами ее отмены. При их поддержке проходят беспартийные крестьянские конференции, выносящие соответствующие резолюции. Например, 16 марта 1921 г. президиум Керенского укома РКП(б) Пензенской губернии постановил распустить работавшую в уездном центре беспартийную конференцию, поскольку «все резолюции, предложенные коммунистами» были отклонены. По оценке укома, конференция представляла собой «сбор кулаков, спекулянтов и эсеров», которые принимали резолюции «с пожеланием вольной торговли, отказа от трудовой повинности и т. д.»^{868}

В условиях развернувшегося в регионе повстанческого движения сельские власти фактически оказались на положении заложников. В его эпицентрах они перешли под контроль повстанцев, в остальных районах занимали выжидательную позицию и не проявляли активности в борьбе с повстанчеством. Например, в докладе Бугурусланской уездной организации РКП(б) о деятельности за период с 1 июля по 15 сентября 1921 г. отмечалось: «Прощупывание волисполкомов и сельсоветов нашими разведчиками доказало полную несостоятельность и неустойчивость членов волисполкомов и сельсоветов. Как только наши разведчики спросят, где находятся коммунисты и имеются ли таковые, сейчас же дают сведения и подталкивают к скорейшему уничтожению коммунистов»^{869}.

Работники сельских и волостных Советов находились под постоянным прессом вышестоящих органов власти. Их арестовывали, подвергали другим мерам наказания за невыполнение возложенных на них обязанностей. Давление усилилось во второй половине 1920 г., когда власть столкнулась с ростом крестьянского сопротивления продразверстке. За ее невыполнение волостные и сельские Советы отдавали под суд «в полном составе»^{870}. Строптивые сельские Советы распускались, и вместо них, по образу и подобию комбедов, создавались ревкомы^{871}. Работники сельских органов власти подвергались избиениям и насилиям со стороны действующих в уездах продовольственных отрядов^{872}.