Крестная мать

Потом они сидели за низким журнальным столиком, Бизон угощал гостью свежезаваренным чаем, конфетами с коньяком (Изольда, конечно же, поняла, но промолчала), очень вкусными, самыми дорогими на рынке яблоками, уговаривал не стесняться и быть как дома.

— Мне пора, Жора, — сказала она час спустя. — Спасибо за угощение. Я ваша с Феликсом Ивановичем должница. Как только устроюсь, получаю зарплату и — гуляем!

— Ты не останешься? — прямо спросил он.

— Нет. Мы же договорились.

Бизон надулся, как капризный мальчишка, у которого отняли любимую игрушку или не разрешили выйти во двор к приятелям. Лицо его побагровело и мгновенно ожесточилось — Изольда даже испугалась. Из галантного еще минуту назад ухажера Жорка превратился Бог знает в кого. Да, такой не дрогнет, ни перед чем не остановится, подумала она, зябко поводя плечами. В глубине души она снова пожалела, что ввязалась в эту опасную игру, отчетливо вдруг представила, как этот человек убивает мужа Татьяны, руки у нее похолодели. Что, в самом деле, стоит этому человеко-подобному придушить ее? Тем более, что никто не знает, куда и зачем она поехала… Впрочем, чего это она? Знает Дерикот, что она должна была прийти в магазин, знает Татьяна, куда она пошла…

Изольда преодолела страх, взяла себя в руки.

— В другой раз, Жора, — сказала она как можно мягче, ища отходные пути. — Я нездорова.

— Ладно, поехали, я отвезу, — буркнул он.

Молчком они спустились по лестнице, молчком же, не спрашивая адреса, он отвез ее к дому тетки, остановился у нужного подъезда, и Изольда не на шутку встревожилась:

— Откуда ты знаешь? Ты здесь был?

— Не с пацанами в прятки играешь, Лиза! — жестко ответил он. — И не вздумай затевать с нами какие-нибудь штучки… Работать так работать. У нас все на доверии, поняла? И работать будешь, и бабки тебе хорошие Феликс платить станет, но чтобы язык крепко за зубами держала. Поняла? Как будто у тебя его и нету!

Он вдруг навалился на нее, стал мять груди, бедра, норовя раздвинуть ноги, но Изольда, перепугавшись бешеного этого напора, выскочила из машины, кинулась в подъезд, лихорадочно соображая, что если Жорка станет преследовать ее до самой квартиры тетки, то придется проситься к ней на ночевку — а что делать?

Но Бизон, разъяренный неудачей, с визгом рванул «мерседес» от подъезда, умчался в ночь. Она перевела дух, поправила прическу, застегнула Татьянину шубку и тороплива пошла к автобусной остановке.

А Бизон, вяло матерясь, мчал к себе домой. Перед его глазами стояли безмолвные, послушные резиновые подружки, которые не выпендриваются и не действуют на нервы… Изольду же в следующий раз он и спрашивать не станет, если, конечно, она у них будет работать. Увезет в лес, в глухомань, подальше от города, и пусть хоть оборется там — он все тряпки на ней изорвет, сиськи истерзает, заставит делать то, что ему захочется!..

Глава семнадцатая

Владельцем красного «Москвича», на котором уехали с рынка те два парня, торговавшие блоком цилиндров, оказался некий Мысков Николай Николаевич. В областной ГАИ Сайкину сообщили адрес Мыскова. Паша, предупредив Тягунова, отправился на улицу Спортивную, о которой знал, что она существует в городе, но никогда здесь не бывал.

Спортивная улица оправдывала свое название: улица прилегала к стадиону «Динамо», где занимались физподготовкой сотрудники милиции и госбезопасности, бывал здесь и лейтенант, но на стадион он с коллегами попадал прямо с автобусной остановки, то есть, с магистральной широченной улицы. Сейчас ему пришлось колесить по тесным, застроенным частными домами переулкам, спрашивать встречных-по-перечных. День был холодный, ветреный, ноги скользили по обледенелым узким тротуарчикам, а идти пришлось все время в гору. Спортивная причудливым образом разбросала свои дома по буграм, примыкающим к стадиону, нумерация была какая-то странная, путаная — рядом с домом под номером шестьдесят был восемьдесят второй, а номер семьдесят торчал зеленой крышей за ними, еще выше на бугре. Подойти можно было лишь обогнув бугор слева, дойдя до конца улицы и поднявшись по ненадежной, с подгнившими ступенями лестнице, скатиться с которой — раз плюнуть.

«Как же тут старики ходят?» — озабоченно думал Паша, поднимаясь по лестнице со всеми предосторожностями. Ему, горожанину, привыкшему к асфальту и стандартным пяти- и девятиэтажкам, стоящим, в основном, на ровных площадках, частный сектор был даже в диковинку. Он в самом деле подивился изворотливости застройщиков и их стремлению во что бы то ни стало поставить дома здесь, на буграх. Это ведь неудобно во всех отношениях. Единственно, что оправдывало рождение этих кривых улиц, — сады, участки возле домов, да и от центра недалеко.

Шаткие ступени наконец кончились, Паша оказался наверху, где его глазам открылись еще несколько домов с надворными постройками и гаражными воротами, и он понял, что попасть сюда можно и другой дорогой, поверху, если ехать на машине.