Крестные братья

Одетая в простенький халат Гладышева, внимательно и все еще удивленно глядя на Малинина, сказала:

— Проходите!

— Благодарю вас!

Малинин вошел в прихожую и снял плащ, затем принялся разуваться. Надев те же самые тапочки, в которых, возможно, всего несколько месяцев назад щеголял Рихтюк, он вопросительно взглянул на хозяйку.

Проводив Малинина в комнату, она сказала:

— Я вас оставлю на минуту…

Малинин только развел руками.

Оставшись один, он огляделся. Комната была обставлена легко и со вкусом. Особое внимание привлекала хорошая техника. А из музыкального центра все еще продолжала литься божественная музыка Бетховена.

Гладышева вернулась к Малинину не только переодетой, но и с большим подносом, на котором стоял кофейник и лежали бутерброды и печенье.

— Не знаю, как вы, — впервые улыбнулась она, — а я еще не завтракала!

— Кофе я всегда пью с удовольствием! — достал сигареты Малинин. — Вы позволите?

— Да, конечно! — кивнула Гладышева. — Я и сама покуриваю…

— Как Карпаты, Антонина Викторовна? — спросил, беря чашку, Малинин.

— Прекрасно! — сразу же оживилась женщина. — В этом году было столько снега, что…

Неожиданно она остановилась, словно наткнувшись на какой-то невидимый барьер.

— А откуда вы… вам известно, что я… была там? — уже с некоторой тревогой спросила она.

— Я с вами давно хотел познакомиться, — как можно мягче произнес Малинин. — Но все как-то не удавалось… Ведь вы должны были приехать в конце марта, а задержались почти на две недели…

— Да, — понимая уже все как надо, кивнула Гладышева, — задержалась… У меня были еще двадцать дней за счет тех выходных и праздников, которые я посвятила работе, и начальник разрешил мне погулять еще… И все-таки, Максим Максимович, — наконец задала она давно вертящийся у нее на языке вопрос, — не совсем понимаю, чем я могла заинтересовать такую организацию, как ваша?

— В первую очередь, — взглянул женщине в глаза Малинин, — нас заинтересовал Рихтюк…

— Семен? — изумилась Гладышева. — А он-то вам зачем? Тихий, скромный человек! Мухи не обидит!

«Все правильно, — подумал про себя Малинин, — мухи не обидит, а в Горлова выстрелил и не поморщился! Да и зачем ему муха? За нее не платят!» Но сейчас же он понял и другое. Гладышева ничего не знает о судьбе своего сожителя. И как это ни прискорбно, но именно ему предстояло сейчас огорчить эту симпатичную женщину.

— А когда вы видели его в последний раз? — издалека начал он.

— Перед отъездом… Он был у меня, мы поужинали и…

Гладышева смущенно замолчала.

— Понятно, — грустно покачал головой Малинин, — Антонина Викторовна, понятно… А после приезда он не приходил к вам?

— Нет! — уже с тревогой быстро ответила женщина, понявшая, что этот элегантный и корректный оперативник пришел к ней из-за Семена, с которым, видно, что-то произошло за время ее отсутствия. — Я звоню ему, но никто не подходит к телефону! И я уже начала волноваться! Вы знаете, что с ним? — вдруг спросила она.

— Знаю… — вздохнул Малинин. — Он погиб…

— Погиб? — в ужасе воскликнула Гладышева, махнув рукой так, будто хотела оттолкнуть от себя это страшное известие.

— Да, Антонина Викторовна, — еще раз вздохнул Малинин, которому всегда было тяжело присутствовать при подобных сценах, — его застрелили…

— Застрелили? — широко раскрыла глаза, в которых плескался уже самый настоящий ужас, Гладышева.

Нет, она не закричала и даже не зарыдала. Ее горе казалось с виду гораздо скромнее. Она просто обхватила голову руками и на какое-то время ушла в себя.

Однако Малинин по опыту знал, что именно такие переживания, без крика и истерик, и есть самые тяжелые.

И пока Гладышева приходила в себя, он подошел к бару и вынул бутылку коньяка. Налив две небольшие рюмки, Малинин молча протянул одну из них уже убравшей руки от лица и помертвевшими глазами наблюдавшей за ним Гладышевой. Та машинально выпила.

Через несколько минут, окончательно придя в себя, насколько это, конечно, было возможно в данной обстановке, Гладышева, глубоко затягиваясь сигаретой, заговорила сама.

— А ведь мне, Максим Максимович, и сказать-то вам особенно нечего… С Семой я прожила год и ничего плохого от него не видела. Наоборот! Он был всегда внимателен ко мне! Первый брак у меня сложился неудачно, и на его фоне я, можно сказать, была счастлива…

— Как часто он у вас бывал?

— По-разному… Правда, один раз он прожил у меня целый месяц.

— И когда это было?

— В августе прошлого года… Он прожил у меня с двадцатого августа по двадцать пятое сентября…

Она еще говорила о том, как им было хорошо, но Малинин, слушая ее, думал уже о своем. О том, что Горлов был убит двадцать второго августа. И вполне возможно, что этот самый Рихтюк просто-напросто здесь скрывался…

— Скажите, — спросил Малинин, когда женщина замолчала, — а он не оставлял у вас никаких своих вещей?

— Не оставлял. Просто его вещи постоянно находились у меня…

— А можно на них взглянуть?

— Да, конечно…

Гладышева встала со своего места и подошла к стенке.

— Смотрите! — открыла она створки.

Ничего для себя интересного Малинин не нашел. Гладышева же с трудом сдерживала рыдания, перебирая вещи дорогого ей человека.