Крестный отец

Она увидела его в окно. К дому подъехала машина, из нее вышли двое. За ними – Майкл. Он выпрямился и что-то сказал одному из мужчин, стоя левым боком к кухонному окну. На щеке внизу была вмятина – как если б ребенок, расшалясь, продавил ударом лицо целлулоидного голыша. Как ни странно, в ее глазах это не портило его, но у нее тотчас же навернулись слезы. Она увидела, как он приложил белоснежный платок ко рту, потом к носу, подержал так минутку и отвернулся, входя в дом.

Слышно было, как открылась дверь; в коридоре, ведущем на кухню, раздались его шаги. Он вошел – и увидел ее за столом с его матерью. Первое мгновение он оставался совершенно неподвижен, потом еле заметно улыбнулся краем рта; слева улыбке мешала вмятина. И Кей, которая раз сто репетировала про себя небрежное: «Ну, привет – вот и встретились», сорвалась со стула и кинулась к нему на шею, пряча мокрое лицо у него на груди. Он поцеловал ее в щеку, подождал, пока она успокоится, и, обняв за плечи, повел из дома к своей машине. Отмахнулся от телохранителя. Они выехали за ворота; Кей, сидя рядом с ним, стирала с лица платком остатки наведенной красоты.

– Я не хотела, это само получилось, – сказала она. – Просто никто не говорил мне, как сильно тебя покалечили.

Майкл рассмеялся и потрогал вмятину.

– Ты об этом? Да пустяки. Синусит себе нажил, а так… Теперь, когда я дома, пожалуй, надо будет привести это дело в порядок. Я не мог написать тебе – и ничего не мог. Это ты должна понять прежде всего.

– Поняла.

– У меня есть квартира в городе. Хочешь, поедем туда, нет – можем в ресторан, пообедаем, выпьем.

– Я не хочу есть, – сказала Кей.

Некоторое время они ехали молча по дороге в Нью-Йорк. Майкл спросил:

– Ну ты как, сдала на бакалавра?

– Сдала. Учительствую теперь дома в начальных классах. А скажи, все же выяснилось, кто на самом деле убил полицейского? Ты поэтому смог вернуться?

Майкл ответил не сразу:

– Да, выяснилось. Ты разве не читала? Было во всех нью-йоркских газетах.

Значит, он все-таки не убийца! Кей просияла от радости.

– К нам в городок приходит только «Нью-Йорк таймс». Запрятали, наверное, эту новость куда-нибудь на восемьдесят девятую страницу. Если б я прочитала, то позвонила бы твоей матери гораздо раньше… – Она вдруг запнулась. – Смешно признаться, но после разговоров с ней я почти готова была верить, что это сделал ты. И вот сейчас, за чашкой кофе, как раз перед тем, как ты вошел, узнаю от нее про этого ненормального, который во всем сознался.

Майкл сказал:

– Может быть, она и сама сначала этому верила.

– Как так? Родная мать?

Майкл усмехнулся.

– Матери, они вроде полицейских. Всегда верят худшему.

В Нью-Йорке он поставил машину в гараж на Малбери-стрит – владелец гаража поздоровался с ним, как со старым знакомым. Они завернули за угол, подошли к некогда импозантному, но обветшалому дому, стоящему в ряду таких же запущенных строений. Майкл открыл парадную дверь своим ключом; внутри дом поражал чистотой, богатством обстановки, как городская резиденция миллионера. Майкл поднялся по лестнице и впустил Кей в квартиру с огромной светлой гостиной, к которой примыкала просторная кухня; другая дверь вела в спальню. Майкл достал из бара в углу гостиной бутылки, смешал себе и ей коктейли. Они посидели на диване, помолчали.

– Ну что, – тихо сказал Майкл. – Пошли в спальню?

Кей отпила большой глоток и улыбнулась.

– Да.

Для Кей все было между ними как прежде, только Майкл теперь вел себя жестче, проще, без былой нежности, словно бы держась с нею настороже. Она старалась не замечать. Говорила себе, что это пройдет. Мужчины в подобных ситуациях, как ни парадоксально, более впечатлительны. Для нее самой, хоть два года прошло, не было ничего естественнее на свете, чем лежать в постели с Майклом. Будто он с нею вовсе не разлучался.

– Ты мог написать – ты мог довериться мне, – говорила она, крепче прижимаясь к нему. – Я соблюдала бы omerta, принятую в Новой Англии. Янки, знаешь, тоже умеют молчать.

Майкл негромко засмеялся в темноте.

– Я не надеялся, что ты будешь ждать. Мне и в голову не приходило, что ты способна ждать меня после того, что случилось.

Кей быстро проговорила:

– Я ни минуты не верила, что это ты убил тех двоих. Разве что, может быть, иногда, после разговоров с твоей матерью. Но в глубине души – не верила. Я слишком хорошо тебя знаю.

Она услышала, как он вздохнул.

– Неважно, убивал я или нет. Придется тебе это усвоить.

Кей несколько опешила от его холодного тона.

– Так ты скажи мне все же – убивал или не убивал?

Майкл сел, прислонясь к подушке; в темноте чиркнул спичкой, закурил.

– А что, если я скажу – выходи за меня замуж. Или для этого я должен сначала ответить на твой вопрос?

Кей сказала:

– Мне все равно, я люблю тебя – мне это все равно. И ты, если б любил, не боялся бы сказать мне правду. Не боялся, что я донесу в полицию. Значит, вот в чем дело, да? Ты действительно гангстер, так ведь? Только для меня это, в общем, не главное. Главное – что ты меня, очевидно, не любишь. Даже не позвонил мне, когда вернулся домой.