Крестный отец

Майкл затянулся, горячий пепел от его сигареты упал на голую спину Кей. Она невольно вздрогнула.

– Не пытайте меня, я все равно ничего не скажу. Шутка.

Майкл не засмеялся.

– Ты понимаешь, – теперь голос его звучал рассеянно, – когда я вернулся, то не почувствовал особой радости, что снова вижу своих. Отца с матерью, Конни, Тома. Приятно было, конечно, но, в сущности, меня это не трогало. А вот сегодня увидел тебя у нас на кухне и по-настоящему обрадовался. Это, ты как считаешь, любовь?

– Во всяком случае, где-то близко.

Их снова бросило друг к другу. На этот раз Майкл был с нею нежней. Потом он пошел принести им выпить. Вернулся и сел в кресло лицом к кровати.

– Давай серьезно, – сказал он. – Как ты насчет того, чтобы пожениться? – Кей с улыбкой пригласила его жестом в постель. На этот раз Майкл тоже ответил ей улыбкой. – Да нет – серьезно. О том, что было, я тебе ничего рассказать не могу. Сейчас я работаю на отца. Меня готовят в преемники семейного дела по импорту оливкового масла. Но у семьи, у моего отца, есть, как ты знаешь, враги. Может так получиться, что ты в молодые годы станешь вдовой – не обязательно, но есть такая вероятность. И еще. Я с тобой не стану делиться по вечерам тем, что происходит у меня на работе. Не стану посвящать тебя в свои дела. Ты будешь мне женой, но не товарищем, как принято выражаться. Товарищем – равной – ты быть не можешь.

Кей приподнялась на локтях и включила массивную лампу, стоящую на ночном столике; зажгла сигарету. Откинулась на подушки.

– Ты говоришь мне, иными словами, что ты гангстер, так? – сказала она спокойно. – Что ты причастен к убийствам, к разным иным преступлениям, связанным с убийством людей. И мне об этой стороне твоей жизни возбраняется не только задавать вопросы, но даже и думать. Вроде как в фильмах ужасов, когда чудовище предлагает красавице стать его женой. – Майкл, который сидел, повернувшись к ней изувеченной стороной лица, усмехнулся. Кей покаянно спохватилась: – Ой, Майкл, я вообще не замечаю эту ерунду, честное слово!

Майкл рассмеялся:

– Я знаю. А мне даже нравится так, если бы еще только из носу не лило.

– Ты сам сказал – давай серьезно, – продолжала Кей. – Ну, поженимся, – что же это будет за жизнь для меня? Как у твоей матери, как у добропорядочной итальянской домохозяйки – дети, дом, и все? А если что-то случится? Это ведь может кончиться тюрьмой.

– Не может, – сказал Майкл. – Могилой – да, тюрьмой – нет.

Уверенность, с какою это было сказано, вызвала у Кей короткий смешок, в котором к веселости странным образом примешивалась гордость.

– Ну как можно такое утверждать? Ты вдумайся!

Майкл вздохнул:

– Все это вещи, которые я не могу с тобой обсуждать, которых я не хочу касаться, говоря с тобою.

Кей надолго замолчала.

– И все-таки. Почему ты хочешь на мне жениться, если за столько месяцев не собрался позвонить? Что, я так хороша в постели?

Майкл кивнул с серьезным видом:

– Безусловно. Только я это ведь и так имею, зачем бы мне ради этого жениться? Послушай, я не требую ответа немедленно. Будем с тобой продолжать встречаться. С родителями посоветуйся. Отец у тебя, я слышал, очень крутого, по-своему, замеса человек. Посмотри, что он скажет.

– Ты все-таки не ответил, почему, почему хочешь на мне жениться, – сказала Кей.

Майкл выдвинул ящик ночного столика, достал белый носовой платок и поднес его к лицу. Высморкался, вытер нос.

– Вот тебе отличный повод не выходить за меня. Каково это, представляешь, иметь рядом субъекта, который без конца сморкается?

Кей отозвалась нетерпеливо:

– Брось, не отшучивайся. Я задала тебе вопрос.

Майкл опустил руку, держащую платок.