Крестный отец

— Дон провалился. В свое время я никак не мог бы до него добраться. Остальные семьи не доверяют ему, потому что он сделал тебя советником, а ведь ты не только не сицилиец, но даже и не итальянец. Если дело дойдет до большой войны, то семейство Корлеоне исчезнет с лица земли, но от этого все, в том числе и я, только проиграют. Мне нужны политические связи семейства даже больше, чем деньги. Поговори же с Сонни, поговори с капорегиме [капорегиме — командир боевого отряда. — итал. ], и ты предотвратишь кровопролитие.

Хаген снова попросил налить ему виски.

— Я попытаюсь, — сказал он. — Но Сонни очень упрям. И, кроме того, даже он не в состоянии удержать Луку. Лука доставит тебе больше хлопот, чем остальные. Если я поддержу твое предложение, мне тоже придется остерегаться Луки.

— Я уж обращу внимание на Луку, — тихо сказал Солоццо. — А ты займись Сонни и остальными. Слушай, передай им, что Фредо мог бы отправиться на тот свет вместе со стариком, но мои люди получили указание не стрелять в него. Мне не нужны были лишние жертвы. Можешь им сказать, что Фредо жив лишь благодаря мне.

Только теперь Хаген пришел в себя, впервые поверив, что Солоццо не намеревается ни убивать его, ни держать в качестве заложника. Страх отпустил его. Хаген попытался оценить ситуацию. Если он откажется помочь Солоццо, его убьют. Но Солоццо хочет от него лишь одного: чтобы он представил все дело в правильном свете. И теперь, размышляя обо всем этом, он понял, что Солоццо прав. Надо приложить все усилия, чтобы предотвратить войну между семействами Татаглия и Корлеоне. Корлеоне должны похоронить мертвых, забыть обиды и пойти на сделку. А в более подходящее время расправиться с Солоццо.

Но, подняв глаза, он понял, что Солоццо читает его мысли. Турок улыбался.

И тогда в мозгу Хагена блеснула мысль. Что случилось с Лукой Брази, раз Солоццо так спокоен? Он вспомнил, что в ночь, когда дон Корлеоне отказал Солоццо, Брази был приглашен в контору для срочного совещания. Теперь, однако, было неподходящее время для размышлений. Надо добраться до дома семейства Корлеоне в Лонг-Биче.

— Я сделаю все возможное, — сказал он Солоццо. — Мне кажется, ты прав, и даже сам дон согласился бы с моими действиями.

Солоццо с серьезным видом кивнул головой в знак согласия.

— Хорошо, — сказал он. — Мне ни к чему кровопролитие. Я бизнесмен и кровь обходится мне слишком дорого.

В этот момент зазвонил телефон, и один из сидевших сзади Хагена людей снял трубку. Он внимательно слушал, а потом сказал: «О'кэй, я ему передам.» Он положил трубку, подошел к Солоццо и прошептал ему что-то на ухо. Хаген заметил, как побледнел вдруг Солоццо и как гневно сверкнули его глаза. Солоццо внимательно и задумчиво посмотрел на него, и Хаген понял, что он на волосок от смерти.

— Старик все еще жив, — сказал Солоццо. — Пять пуль продырявили его сицилийскую кожу, но он все еще жив. — Он пожал плечами. — Мне не повезло. И тебе тоже.

4

Когда Майкл Корлеоне подошел к дому отца в Лонг-Биче, он обнаружил, что узкий вход в аллею перекрыт железной цепью. Сама аллея была освещена прожекторами, а у бетонного тротуара стояло по меньшей мере восемь машин.

Возле цепи стояли двое незнакомых ему людей. Один из них спросил с бруклинским акцентом:

— Ты кто?

Он назвался. Из ближайшего дома вышел другой человек и внимательно посмотрел на Майкла.

— Это сын дона, — сказал он. — Я отведу его.

Майклу показалось, что дом полон незнакомых людей. Только в столовой он увидел жену Хагена, Терезу, которая сидела на диване и курила сигарету. На столике напротив нее стоял стакан виски. На другом конце дивана сидел здоровяк Клеменца. Лицо Клеменца ничего не выражало, но было покрыто испариной, а сигара в его руке была скользкой и черной от слюны.

Клеменца участливо пожал руку Майклу и проговорил:

— Твоя мать в больнице у отца, он будет в порядке.

Пауло Гатто тоже встал, чтобы пожать ему руку. Майкл посмотрел на него странным взглядом. Он знал, что Пауло остался дома, сославшись на болезнь. В его темном исхудалом лице чувствовалось напряжение. Гатто был известен, как человек ловкий, умеющий без осложнений выполнять самую деликатную работу, и вот сегодня, кажется, он потерпел неудачу. Майкл обратил внимание на нескольких мужчин, которые сидели в разных углах комнаты, но не узнал ни одного из них. Вдруг его осенило: Клеменца и Гатто на подозрении. Полагая, что Гатто был на месте происшествия, он спросил его:

— Как Фредо? Он в порядке?

— Врач сделал ему укол, — сказал Клеменца. — Теперь он спит.

Майкл подошел к жене Хагена и наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку. Они всегда были друзьями.

— Не беспокойся. С Томом ничего не случится. Ты уже говорила с Сонни?

Тереза на мгновение прижалась к нему и отрицательно покачала головой. Эта красивая, нежная женщина больше американка, чем итальянка, была очень напугана. Майкл взял ее за руку и заставил подняться с дивана. Потом повел ее в угловую комнату, в кабинет отца.