Крестоносец

Что с ними делать? Отправлять куда-то в Европу в какой-нибудь ВУЗ? В ту же Сарбонну или там Кэмбридж? Деньги и возможности имелись. Но выглядело это не очень разумным. Во-первых, долго. А во-вторых, там давали преимущественно гуманитарные и богословские знания. Которые могли славно загадить мозг этим ребятам и отвратить от техногенного пути развития. А ведь ему требовались в первую очередь инженеры. Крепкие такие в прагматизме, приземленные и рациональные ребята – рабочие лошадки научно-технического прогресса, а не гениальный творцы, вечно витающие в облаках. Поэтому, немного подергавшись, Андрей организовал опытную мастерскую широкого профиля в пригороде Тулы. Куда этих пытливых ребят и собрал. И начал сам в свободное время преподавать, рассказывая об основах физики и химии. Не сильно углубляясь в дебри, но стараясь подавать сведения комплексно и связно. Например, здесь эти ребята познакомились с периодической таблицей химических элементов. В сжатом, резко «кастрированном» виде. Как ее Андрей, напополам с Марфой вспомнили, в таком и показали. Здесь же он показал им правила для записи химических реакций и первые физические формулы, пояснив за много чего из механики, теплотехники, оптики и так далее.

Учебников не было.

Времени и сил для их написания у Андрея, который готовился к серьезному военному предприятию попросту не имелось. Поэтому он ограничивался краткими конспектами перед занятиями. Обширно их подкрепляя опытами, которые эти ребята сами и ставили. Выполняя подспудно прикладные «домашние задания» – этакие проекты-поделки и эксперименты. А потом, после «новой темы», он еще сколько-то дней, а то и недель, отрабатывал «обратную связь». То есть, отвечал на многочисленные вопросы учеников. И только по общему исчерпанию их основного объема переходил дальше.

Понятное дело, что такое обучение вряд ли могло похвастаться системностью и крепкой теоретической базой. И это являлось большим таким фундаментальным минусом. Все-таки обучение строилось слишком спонтанно и хаотично. А плюсом было то, что обучение в опытной мастерской разительно отличалось от того, как учили в школе или в каком-нибудь училище на просторах Российской Империи, Советского Союза или их осколков. Здесь ученики не просто заучивали сведения, принимая слова преподавателя на веру, а сами, своими лапками щупали материальное воплощение описываемых явлений. Что порождало совсем иной уровень осознания и восприятия материала. Для учеников все эти формулы являлись теперь не какими-то далекими и малопонятными «закорючками на доске», а воплощением реального мира. Магическими формулами, что воплощались в реальность их усилиями ежедневно…

Когда же Андрей покидал Тулу по весне, то он поставил перед ними серию учебных задач. Которые они должны были решить за время его похода. И Марфа активно этим пользовалась, приводя сына сюда, дабы он посмотрел на диковинные механизмы, опыты и послушал умных людей. И, если получится, увлекся.

Понятное дело, что Василий должен вырасти будущим правителем. И он вряд ли станет возиться лично с такими вещами. Но знать и понимать это дело должен. И не только это. Ибо с ее «легкой руки» он регулярно заглядывал в разные мастерские и наблюдал за работой ремесленников. И не просто наблюдал, а потом еще и маме подробно рассказывал – кто что делает, как и зачем. На своем уровне понимания. И в поля к селянам выезжал. И к рыбакам. Через что она отвлекала парня от его страсти, связанной с войной, давая более комплексное восприятие мира.

– Госпожа, – покладисто произнес один из учеников, заприметив ее появление на территории. – Молодой господин, – важно поклонился он несколько хмурому мальчику, стоящему рядом с ней. Его опять забрали от Марсова поля, где вновь гоняли городское ополчение.

– Чем-нибудь сегодня удивите?

– Да. Конечно. Прошу за мной.

И они направились в механических барак. Обычно они сюда не ходили. Чаще всего маленького Василия развлекали в оптическом или химическом, ставя всякие красивые опыты. Поэтому Марфа даже несколько удивилась и заинтересовалась сама.

Внутри находились почти все. Их предупредили, поэтому никто ничего не делал – они ждали появления высокой четы. А как те зашли – сразу проводили к…

– Это ведь ткацкий станок, – произнесла Марфа.

– Так и есть, госпожа. Но посмотрите. – произнес этот человек. И по мановению его руки три других ученика забрались на стоящий рядом «велосипед» и начали крутить педали.

Их усилия синхронизировала велосипедная цепь, сделанная из бронзы[51]. И только лишь для того, чтобы передать крутящий момент на ткацкий станок. Который работал сам. Без ткача. Челнок летал туда-сюда, таща за собой нить. Рамки опускались-поднимались. А готовая ткань накручивалась на бобину.

Раз-раз-раз-раз… летал челнок.

Маленький Василий, обычно не сильно любопытный до таких дел, подошел ближе. И стал наблюдать, проявляя явный интерес. А этот ученик, выдержав небольшую паузу, начал ему рассказывать. Тот пальчиком тыкал. А ему говорили – что за деталь и для чего нужна. И так с добрые полчаса.