Крестоносцы. Полная история

Это, конечно, была чистая фантазия — и притом абсолютно верное по тону обращение к рыцарскому классу Западной Европы того времени, призыв, идеально созвучный мироощущению и навязчивым идеям, распространенным среди военного сословия начала XIII века.

К моменту, когда послы Тибо, Людовика и Балдуина прибыли в Венецию, движение в поддержку Четвертого крестового похода, объявленного Иннокентием, уже набирало обороты. Простой люд поговаривал, что в Вавилоне — то есть Каире — родился дьявол и если ничего не предпринять, то очень скоро наступит конец света[609]. Во Франции масла в огонь подобных настроений подливали проповедники вроде Фулька из Нейи, известного в Париже своей необычайной прожорливостью, талантом к публичным выступлениям и совершению чудес, или цистерцианского аббата Мартина Пэрисского, который 3 мая 1200 года произнес в кафедральном соборе Святой Марии в эльзасском Базеле свою знаменитую проповедь, где сетовал на то, что Святая земля «попирается варварскими обычаями языческих племен»[610]. Многие знатные люди — в том числе Тибо и Людовик — приняли крест прямо посреди рыцарского турнира, который Тибо устроил 28 ноября 1199 года в окрестностях своего замка Экри^{134}. В тот день обеты принесли графы Бриена, Амьена, Сен-Поля и Перша, епископ Суассона, а также десятки баронских сыновей, отважных рыцарей, и сотни людей попроще. Отряды баронов и священнослужителей начали формироваться и в Германской империи, несмотря на то, что германский Крестовый поход 1197–1198 годов, начатый с целью отвоевать Бейрут и Сидон, оказался сплошным недоразумением, а император Священной Римской империи Генрих VI скончался, пытаясь овладеть троном Сицилии (на который он претендовал по праву женитьбы на Констанции — дочери старого короля Рожера II), погрузив тем самым Германию и соседние государства в кризис престолонаследия, на разрешение которого уйдут десятилетия.

Но притом что по Европе распространялась горячка крестового похода, бароны-крестоносцы столкнулись с серьезными логистическими вызовами. Ни один западный монарх не соизволил возглавить движение: Филипп Август и думать не желал о повторении злосчастных авантюр предыдущего десятилетия; Иоанн, младший брат и преемник Ричарда Львиное Сердце на троне Англии, был слишком занят обороной своих континентальных владений от вторжений Филиппа, чтобы озаботиться печалями жителей Иерусалима; немцы же, лишившиеся в крестовых походах двух предыдущих монархов, никак не могли решить, кто должен ими править. Баронам, не располагавшим ресурсами, доступными венценосному патрону, требовалось привлечь на свою сторону богатого и влиятельного партнера — лучше всего кого-то с опытом крестовых походов и возможностью переправить войско через Средиземное море. Им нужны были корабли и военные советники, вот почему они пришли на поклон к Дандоло. Как сказал Виллардуэн, «в Венеции они смогут найти гораздо большее количество судов, чем в каком-либо другом порту»^{135}[611].

Явление послов заставило дожа призадуматься. Предложение было заманчивым, но рискованным. И Венецианская республика, и семья Дандоло могли неплохо погреть руки на крестовом походе, обещавшем прибыльные грабежи и новые торговые привилегии, не говоря уже о возможности прославиться в качестве благочестивых христиан. Но когда дож приступил к переговорам, послы заговорили о цифрах, поражающих воображение. Виллардуэн и его товарищи рассчитывали собрать войско из более чем тридцати тысяч человек. Это значило, что им потребуются сотни кораблей — пятьдесят галер и в три раза больше транспортных судов, большую часть из которых придется построить на верфях венецианского Арсенала. Чтобы укомплектовать все эти корабли командами, потребовалось бы задействовать половину трудоспособных мужчин республики. Контракт мог бы стать крупнейшим в истории Венеции, и Дандоло сказал послам, что на такое предложение он не может согласиться, не обдумав все как следует. При этом дож был достаточно заинтригован, чтобы передать запрос Большому совету, и на его обсуждение знатные мужи Венеции потратили целых восемь дней. Наконец они пришли к согласию. Они сделают все, что от них хотят, — при условии, что народ Венеции согласится.