Крестоносцы. Полная история

Оборона королевства Жана в промежутках между Крестовыми походами лежала на плечах военных орденов: тамплиеров, госпитальеров и нового германского ордена, основанного при осаде Акры в 1191 году, — Тевтонского. Каждый из орденов, щедро финансируемых западными патронами, мог выставить на поле боя примерно по три сотни вымуштрованных рыцарей и по несколько тысяч сержантов. Ордены содержали самые современные по тем временам замки, расположенные в стратегически важных местах королевства. Жемчужиной среди них считалась военная резиденция госпитальеров — расположенный на вершине холма на полпути между Триполи и Хомсом замок Крак-де-Шевалье, такой огромный, что под защитой его могучих стен могли разместиться две тысячи солдат. Совместные усилия военных орденов и их отличная выучка обеспечивали королевству надежную защиту в мирное время, особенно учитывая слабость Айюбидов. После смерти Саладина в 1193 году его сыновья, братья и племянники растащили Айюбидский султанат на куски. Сирия и Египет вернулись к состоянию извечно слабой центральной власти и мелочной вражды между соседствующими исламскими эмирами. К тому же непосредственный преемник Саладина на троне султана, его брат аль-Адиль (Сафадин), готов был терпеть крестоносцев в качестве соседей и поддерживал мир, обеспеченный серией долгосрочных соглашений, которые между 1198 и 1217 годами почти не нарушались^{149}. Когда Иннокентий затевал Пятый крестовый поход, он рисовал образ находящегося в «великой нужде» христианского королевства, которому грозит неминуемое уничтожение, и живописал муки тысяч христиан, томящихся в плену. В этом и состоит один из основных парадоксов Пятого крестового похода: действительной его причиной — при всей настойчивости и красноречивости призывов понтифика — стали не столько реальные политические и военные нужды Иерусалимского королевства, сколько желание Иннокентия реформировать церковь путем массового покаянного паломничества.

Когда Оливер Кельнский и его товарищи высадились в Акре, оказалось, что их опередили. Еще предыдущей осенью в Акру с фанфарами, которых их последующие деяния, увы, не заслужили, явились другие крестоносцы: венгерский король Андраш, австрийский герцог Леопольд VI и двадцатитрехлетний Гуго де Лузиньян, король Кипра. Солдат у них хватало, но эти трое, которых язвительный Оливер Кельнский сравнил с библейскими волхвами, никак не могли придумать себе занятие. В ноябре и декабре 1217 года они предприняли три нелепые вылазки на вражескую территорию: одну, чтобы осмотреть оккупированные святые места, другую — чтобы безрезультатно атаковать крепость на горе Фавор, а третью с целью грабежа и добычи продовольствия. Сын аль-Адиля аль-Муаззам, эмир Дамаска и де-факто правитель айюбидской Палестины, даже не особенно озаботился войной с ними, а климат и местные условия вскоре показали всю безрассудность их зимних маневров. Передвижение войск затрудняла и замедляла необходимость транспортировки больных и обездвиженных на мулах и верблюдах. Сырые, ветреные дни и морозные ночи буквально убивали крестоносцев. Вскоре по лагерю поползли болезни, и в начале 1218 года Андраш Венгерский объявил, что захворал и дальше не пойдет. Он уехал в начале января, взяв с собой кипрского короля Гуго, который через несколько дней скончался. Единственное, чем можно было теперь занять войско и сопровождавших его паломников, так это помощью тамплиерам, строившим гигантскую военно-морскую крепость в Атлите, на побережье между Хайфой и Кесарией. Шато-де-Пелерин (Замок Паломника), одна из великолепнейших крепостей, возведенных крестоносцами в Святой земле, по завершении строительства эффективно нейтрализовала угрозу, исходившую с горы Фавор. Кроме этого, праздновать было нечего. В такие моменты, как писал Оливер, благоразумный крестоносец мог утешиться лишь мыслью о неисповедимости путей господних. «Око разума человеческого, — продолжал он, — не может проникнуть в бездну божественного замысла»[687].

Прибыв на место уже в финале этого вала несчастий, немцы и фризы твердо решили взяться за дело иначе. В городе они провели всего только месяц и, пополнив запасы продовольствия и отремонтировав корабли, снова пустились в путь. 24 мая 1218 года, в праздник Вознесения, крестоносцы подняли паруса и взяли курс на юг. Только вот шли они не в какой-то другой христианский порт Иерусалимского королевства, а к берегам Египта. На военном совете, возглавляли который Жан де Бриенн, Леопольд Австрийский и Оливер Кельнский, было решено, что штурм Святого города на повестке дня не стоит. Как сказал Жак де Витри, «осада Иерусалима летом была невозможна по причине нехватки воды». Предводители похода согласились, что опора Айюбидов — не Палестина, но Египет. «Сарацины силу свою черпают оттуда, и потому только могут владеть богатствами тех мест и нашей землей, — пояснил Жак де Витри. — Захватив эту землю, мы легко сможем отвоевать королевство Иерусалим целиком»[688]. Итак, план был такой: высадиться в дельте Нила и захватить город Дамьетту.