Крестоносцы. Полная история

20 ноября христианское войско наконец выдвинулось из Дамьетты в сторону Каира и почти сразу узнало воодушевляющую новость: 22 ноября султан Айюб умер в результате продолжительной болезни, проявившейся, по словам аль-Макризи, «фистулой и язвой на легком»[756]. Новым султаном объявили его сына Туран-шаха, эмира небольшого владения в Джазире, но, чтобы добраться до Египта, Туран-шаху потребовалось три месяца, а по приезде оказалось, что власть его как в империи Айюбидов, так и в Каирском дворце не крепче, чем у любого из его предшественников. В его отсутствие жена Айюба, султанша Шаджар ад-Дурр, турчанка, твердо решила взять власть в свои руки: по сути, она стала первой в династии женщиной-правителем. За ней стояла группа мамлюков (рабов-телохранителей) старого султана, которых называли «аль-Бахрийя» («Бахрия») — по названию острова на Ниле напротив Каира, где стояли их казармы. Мамлюки замыслили полномасштабный военный переворот с целью подчинить себе Египетское государство. Решив, что, каким бы ни был пример крестоносцев прошлого, ориентироваться на него не стоит в силу неразберихи в стане врага и общего хаоса, Людовик — посоветовавшись со своими братьями: Робертом, графом Артуа, Альфонсом, графом Пуатье, и Карлом, графом Анжу — приказал армии и флоту крестоносцев полным ходом идти к развилке Нила у Эль-Мансуры.

В первых числах декабря после мучительно медлительного перехода — сильный встречный ветер затруднял движение транспортных судов — французы встали напротив Эль-Мансуры и осадили ее. Но то, что некогда было военным лагерем, превратилось в надежно укрепленный город, и взять его с лету было невозможно, даже если бы Нил не разлился. В отличие от гарнизона Дамьетты, гарнизон Эль-Мансуры не собирался сдаваться и уносить ноги. Французам же, вопреки тщательно продуманным военным планам Людовика, не удалось установить надежных линий снабжения армии. Началась нудная, изматывающая кампания, которая сводилась к перестрелкам из катапульт через водную преграду, неудачным попыткам обеих сторон навести переправу и взять штурмом вражеский лагерь и коварной шпионской войне, в ходе которой один отважный египтянин умудрился пробраться во французский лагерь, переплыв реку под прикрытием пустого арбуза на голове. Он похитил солдата-христианина и уволок его в Эль-Мансуру для допроса[757]. Вдобавок лагерь короля терзали эпидемии — обе стороны сбрасывали разлагающиеся трупы в ту же воду, в которой крестоносцы ловили рыбу себе на обед. «Войско поразила ужасная болезнь, от которой мышцы ног усыхали до самых костей», — вспоминал Жан де Жуанвиль. Еще одним симптомом болезни были «мучительные нарывы во рту из-за поедания этой рыбы; от нее десны начинали гнить, а дыхание делалось зловонным. Немногие из заболевших избежали смерти»[758]. Самого короля Людовика настиг рецидив дизентерии, которая чуть не убила его в 1244 году. Король так мучился, что ему пришлось вырезать дыру в нижнем белье, чтобы приноровиться к непрекращающимся позывам.

Победа забрезжила перед французами 8 февраля, когда они наконец отыскали на реке брод и обрушили неожиданную атаку конницы с фланга на лагерь египтян. Однако египтяне устояли, отбросили крестоносцев, убив десятки человек, в том числе брата короля Роберта д’Артуа. Больше побед на долю франков не выпало. Из Сирии подоспел Туран-шах с подкреплением. Мусульмане блокировали Нил ниже по течению, отрезав крестоносцев от поставок продовольствия из Дамьетты. Свирепствующие болезни, истощающиеся запасы и тупиковая военная ситуация вынудили короля к Пасхе признать поражение.

5 апреля началось беспорядочное отступление вниз по Нилу, которое очень быстро превратилось в бегство: дисциплина в армии ослабла, а солдаты султана и элитные подразделения мамлюков-бахритов, не щадивших никого, кроме самых высокопоставленных (и потому самых ценных) пленников, изводили крестоносцев, атакуя их на протяжении всего пути. 6 апреля Людовик, уже такой слабый, что еле стоял на ногах, сдался армии преследователей и взмолился о мире на любых условиях, угодных султану. В общей сложности египтяне запросили за французского монарха и других знатных лиц, в том числе брата короля Карла Анжуйского и аристократа Жана де Жуанвиля, восемьсот тысяч безантов: поистине королевский выкуп, первую часть которого христиане смогли уплатить, лишь обратившись к тамплиерам, состоявшим в армии Людовика. Их убедили распечатать свою кубышку, которую они держали на галере в дельте Нила, и запустить руки в частные фонды, доверенные им на хранение другими крестоносцами. То, что тамплиеры откликнулись на просьбу, — знак серьезности ситуации и полного провала крестового похода. По условиям соглашения об освобождении Людовика Дамьетту снова сдали. На этот раз крестоносцы удерживали ее всего одиннадцать месяцев.