Крестоносцы. Полная история

6 мая город вернули египтянам, а Людовика отпустили. Король немедленно отплыл в Акру и оставался в Святой земле до 1254 года, потратив немало времени и еще больше денег на восстановление защитных сооружений важнейших городов Иерусалимского королевства, прежде всего Акры и Кесарии. Но больше он не смог сделать ничего, что улучшило бы или даже просто повлияло на положение государств крестоносцев. Людовик завоевал репутацию короля, готового рискнуть своим королевством и самой жизнью в ходе священной войны, но после второго провала при Дамьетте было уже почти невозможно считать западных франков в Восточном Средиземноморье чем-то, кроме простого недоразумения: в регионе господствовали теперь монголы и — как вскоре станет ясно — усилившиеся мамлюки-бахриты, разгромившие французскую армию на Ниле.

За четыре дня до того, как Людовик выкупил свою свободу, бахриты прикончили султана Туран-шаха. Руководствовались они простым самосохранением: у Туран-шаха имелись собственные мамлюки, которых он привел из Сирии и которые грозили вытеснить бахритов из столицы. Но какими бы соображениями они ни руководствовались, султана мамлюки прикончили с изощренной жестокостью. Убийцы поначалу попытались сжечь его заживо греческим огнем прямо в его шатре, а затем посекли Туран-шаха мечами, вырезали ему сердце и выбросили изуродованное тело в реку. На этом династия Айюбидов, насчитывавшая восемь правителей и правившая на протяжении восьмидесяти лет, прервалась. Оставался только один вопрос — кто придет на смену Айюбидам?

Несколько месяцев кипела борьба за власть при регентстве мачехи Туран-шаха, султанши Шаджар ад-Дурр. Приз в итоге достался одному из старших командиров бахритов, Айбеку ат-Туркмани. Чтобы упрочить свое положение во дворце, он женился на Шаджар ад-Дурр. При Айбеке и его преемниках Мамлюкский султанат и каста солдат-рабов, столь долгое время довольствовавшаяся положением телохранителей и штурмовиков, сделались господствующей силой в Египте и далеко за его пределами. К тому времени, как в 1254 году Людовик покинул Святую землю, мамлюки окончательно закрепились в Каире и начали бросать жадные взгляды на Сирию.

Был в их рядах и один молодой воин, происходивший из тюркского народа кипчаков. На одном глазу у него было бельмо — эта его отличительная черта станет известна всем, когда он превратится в заклятого врага крестоносцев Святой земли и творца их роковой и окончательной гибели. Звали его Аль-Малик аз-Захир Рукн ад-Дин Бейбарс аль-Бундукдари. Почитатели называли его львом Египта, и даже недоброхоты знали как человека «доблестного и выносливого», который «причинил огромный вред христианам»[759]. Один из самых могущественных монгольских ханов с подозрением следил за Бейбарсом, называя армии, которыми он командовал, «вавилонскими псами»[760]. Оскорбление было заслуженным: Бейбарсу и его мамлюкам удалось одолеть и отбросить монголов, посягавших на ближневосточные земли.

Бейбарс довершит то, что не удалось сделать Занги, Нур ад-Дину и Саладину, вместе взятым, — он окончательно уничтожит франкские государства Сирии и Палестины. Приходу Бейбарса к власти помогла христианская армия под командованием святого Людовика IX, мечтавшего раз и навсегда вернуть Иерусалим в руки ревнителей истинной веры — горчайшая ирония последнего печального этапа заката Утремера.

Глава 25. По воле врага рода человеческого

Они превосходно сражались в священной войне…

Летом 1260 года в Каир прибыли четыре монгольских посла. Они доставили распоряжения своего хозяина, Хулагу, приземистого, плосконосого и громкоголосого монгольского вождя, командовавшего монгольскими завоеваниями в Персии и Западной Азии, младшего брата великого хана Мункэ. Письма, написанные на арабском и расцвеченные цитатами из Корана, дышали не терпящей возражений властностью, типичной для монгольских ханов[761]. Распоряжения свои Хулагу адресовал мамлюкскому султану Египта Кутузу: хан обзывал султана трусом и грозил ему уничтожением, если тот тотчас же не возьмется за ум и не преклонит перед ним колена.

«Вам известно, как мы завоевали огромную империю и очистили землю от беспорядка, ее осквернявшего», — писал Хулагу.

Вы не сможете скрыться от наших грозных армий. Куда вы подадитесь? Какой дорогой попытаетесь бежать? Наши кони быстры, наши стрелы остры, наши мечи подобны молниям, наши сердца тверды, как скалы, наши солдаты бесчисленны, как песок. Крепости не удержат нас, армии не остановят. Ваши мольбы к Богу против нас не подействуют. Нас не тронуть ни слезами, ни причитаниями. Спасутся лишь те, кто попросит нашей защиты.

Если вы своевременно и безоговорочно не подчинитесь, писал хан Кутузу, Египет падет, разделив судьбу всех прочих. «Мы разрушим ваши мечети и разоблачим бессилие вашего Бога, а потом мы убьем ваших детей и стариков», — угрожал Хулагу[762]. Попробуете оказать сопротивление — и Египет ждут «чудовищные бедствия».