Крестоносцы. Полная история

Это зрелище не заставило дрогнуть обороняющихся, которые продержались месяц, наблюдая, как крестоносцы под стенами города плавятся от жары. Но в пятницу 8 июля они увидали нечто новое: из Иосафатовой долины показался крестный ход кающихся грешников. Вдохновленные призраком усопшего епископа Адемара и советом местного отшельника — столпника, жившего на «древней и высокой башне», крестоносцы сначала три дня постились[218], теперь же, босые и серьезные, они шли с Елеонской горы на гору Сион, по направлению к лагерю Раймунда Тулузского. Они шагали без оружия, с одними только святыми реликвиями в руках, и люди Ифтикара ад-Даулы устроили себе праздник. Злорадствуя, мусульмане подняли на стены кресты из города, плевали и мочились на них, вешали их на маленьких виселицах и разбивали о стены. Затем, взявши луки, они поубивали и ранили множество священников и мирян. Это было подозрительно легко.

Через пару дней ситуация круто поменялась. Крестоносцам понадобилось несколько недель, чтобы собрать свою тяжелую артиллерию, и теперь смертоносное оружие было полностью готово. На следующий же день после крестного хода армии, занимавшие позиции к северу от города, собрали все осадные орудия к востоку от ворот Святого Стефана, на участке двойной стены длиной в 700 метров. В четверг 14 июля могучая артиллерия вступила в бой. Первыми были три баллисты, которые заставили защитников крепости ретироваться со стен. С укреплений спустили щиты в виде больших, набитых соломой подушек, которые должны были амортизировать выстрелы из требушетов, но Готфрид Бульонский отдал приказ обрушить на них град горящих стрел. Затем раздался оглушительный удар огромного железноголового стенобитного орудия «чудовищного веса и мастерства»[219]. Оно проломило внешнюю из двух стен, пробив в ней дыру достаточного размера, чтобы можно было протолкнуть внутрь одну из больших осадных башен^{61}. Эта башня представляла собой деревянную конструкцию, возвышавшуюся над стеной на длину копья и увенчанную сверкающим золотым крестом. На верху ее была закреплена плетеная клеть, покрытая сырыми шкурами лошадей и верблюдов: там солдаты прятались от греческого огня — горючей смеси серы, дегтя и жидкого воска, которую защитники Иерусалима швыряли в горшках, «изрыгавших» пламя[220].

Никто не знал, подоспеет ли помощь из Египта вовремя. У Ифтикара ад-Даулы было четырнадцать собственных баллист, и он рассредоточил их между двумя особенно уязвимыми местами укреплений, что на какое-то время сдержало крестоносцев, не дав им придвинуть свои башни достаточно близко к крепостной стене. Но когда 14 июля в завершение долгого дня ожесточенных боев на город опустилась ночь, стало ясно, что долго Ифтикару не продержаться. На рассвете следующего дня огромная башня с золотым крестом заняла наконец позицию напротив внутренней стены на северо-востоке; на верхнем ее этаже стоял Готфрид Бульонский с арбалетом в руках. (С юга люди Раймунда Тулузского тоже вплотную подошли к стене, но их осадная машина пала жертвой греческого огня.) Верхушка башни Готфрида была опасным местом: настойчивым и отчаянным дождем снарядов гарнизон Иерусалима почти опрокинул шаткую конструкцию. Башня закачалась и чуть было не рухнула, угрожая гибелью всем, кто на ней находился[221]. Камень, пущенный из города, чудом не задел Готфрида и снес голову солдату, стоявшему с ним рядом: «Череп его раскололся, и шея отломилась», — записал Альберт Аахенский[222].

Если бы башня рухнула, если бы князь упал, город, может, и выстоял бы. Но ни того ни другого не случилось. Камень, пущенный франкской баллистой, убил двух иерусалимских женщин, которые пытались наложить заклятие на вражескую артиллерию, и трех маленьких девочек, стоявших с ними рядом[223]. А наверху внезапный дождь стрел с прикрепленными к ним клочками горящего хлопка расчистил бастионы на время, достаточное, чтобы опустить мост с осадной башни[224]. Первые франкские солдаты во главе с Готфридом хлынули на стены. Вскорости они пробили себе путь на улицы города. Священники в белых одеждах, распевая «Господи, помилуй», бегали с длинными лестницами наперевес, помогая толпившимся у подножия башни солдатам взобраться на опустевшие стены. Но вот засовы отодвинули, и вся мощь армии крестоносцев устремилась внутрь через городские ворота. Многие из них почти четыре года ждали этого момента. Они наводнили город, где в муках умирал Христос во искупление людских грехов, окрыленные, горя желанием мстить всем неверным, подвернувшимся под руку. Визирь аль-Афдал так и не появился. Его люди, брошенные на произвол судьбы, были обречены на погибель.