Крестоносцы поневоле

Гиль-Га-Меш поднялся с улыбкой. Что бы ни предложил ему жрец, это всегда будет меньше того, что просил он. Но выслушать его было можно.

Отказавшись от охраны, они вдвоем вышли в ночную степь.

Царь с интересом поглядывал на жреца, смело ступающего по земле безо всякой обуви, не боясь ни скорпионов, ни ядовитых гадов. Он даже не смотрел под ноги.

Сам полубог побаивался прогулок пешком. После того как одной ночью на ровном месте засосало под землю Эн-Киду, его друга и товарища, он не доверял открытым пространствам и темноте. Потому и решил строить город, а не зимний бивак с мазанками, покрытыми шкурами. С незапамятных времен его народ кочевал по степи. Иногда в местах летних стоянок они разводили грядки и сажали вкусные овощи. Иногда ловили рыбу в реках и море. Но каждый сезон они седлали лошадей, складывали шатры и ехали за Солнцем. Теперь пришло время остановить свой вечный бег. Если это понадобится Шамашу, он сам найдет свой народ.

Через полчаса они вышли к обрыву. Где-то внизу плескалось, мелькая бликами на воде, море. По скале гулял ветер, играя цветными шнурами его туники и заставляя вырываться из-под повязки тугие пряди волос.

Жрец остановился первым.

– Я знаю то, что нужно ТЕБЕ, царь.

Гиль-Га-Меш слушал заинтересованно. Ему уже ничего не надо было для себя. Он это знал, но знал ли это Ут-Напиштим?

– Говори, жрец.

Ут-Напиштим оценивающе окинул взглядом фигуру мужчины, стоявшего напротив. Хорошо бы сейчас скинуть этого чванливого царька с обрыва, вернуться молнией в лагерь, поднять посвященных и уйти в степь свободными, а не рабами – такие мысли роились в его голове. Но уж очень спокойным выглядел царь смертных. Об этом полукровке, отринутом Перворожденными, ходили легенды, на нем была печать Шамаша, а значит, печать Лучезарного. А он, жрец, уже не молод, устал. Если попытка нападения провалится, то спасшихся из Атланора казнят. Всех. А может, еще и будут пытать перед смертью. Нет, надо искать компромисс.

Жрец заговорил:

– Я не сказал тебе всего, царь. – Он сделал еще маленькую паузу. – Не все боги покинули Ойкумену. Та, которая важна для тебя, сейчас в Парванакре.

Гиль-Га-Меш встрепенулся:

– Ты о ком?

Ут-Напиштим улыбался. Сколько времени он потратил на то, чтобы разгадать мысли этого смертного, сына галла и демона-перевертыша.

– Я говорю о младшей Перворожденной, Ин-ан-не. – Решив не тянуть, жрец кидал все новую информацию. – Она была среди тех, кто уехал с Атланора до того, как город ушел под воду.

Царь взял себя в руки.