Крестоносцы социализма

Лавристскую тактику подготовки к революции Ткачев отрицал безусловно: «подготовлять революцию – это совсем не дело революционера. Ее подготавливают эксплуататоры, капиталисты, помещики, попы, полиция, чиновники, консерваторы, либералы, прогрессисты и т.п. Революционер не подготавливает, а делает революцию» (3.221). В противоположность Лаврову, отодвигавшему «минуту переворота» в неопределенно-далекое будущее, Ткачев горячо доказывал: «Революция в России настоятельно необходима и необходима именно в настоящее время; мы не допускаем никаких отсрочек, никакого промедления. Теперь или очень нескоро, – быть может, никогда!» (3.70). «Мы не хотим ждать, пока распятый мученик „поймет и ясно осознает“, почему неудобно висеть на кресте, почему колются тернии, из чего сделаны те гвозди, которыми пробиты его руки и ноги, и почему они причиняют ему такие страдания. Нет, мы хотим только во что бы то ни стало и как можно скорее свалить крест и снять с него страдальца» (3.82).

Таким образом, Ткачев отказался от основополагающего тезиса народнической доктрины, которого держались и лавристы, и бакунисты, столь различавшиеся между собой: «все для народа и посредством народа». Не удивительно, что большинство народников выступило против бланкистской (якобинской) ставки Ткачева на «революционное меньшинство». С.М. Кравчинский выразился даже так, что «в революции все жанры хороши, кроме якобинского и самодержавного»[334]. В полемику между Ткачевым и Лавровым вмешался Ф. Энгельс. «Нам начинает казаться, – съязвил он по адресу Ткачева, – что не русское государство, а скорее сам г-н Ткачев висит в воздухе»[335] со своей тактикой. Вообще, споры между бакунистами, лавристами и ткачевцами были острыми (однажды некий лаврист «в страстном желании уничтожить анархию съел, в буквальном смысле слова, анархистский листок»[336]), но всегда велись в русле идей, не переходя «на личности». При этом бакунисты, например, помогли Ткачеву издать его брошюру, направленную против Лаврова[337], а против общего врага, каковым для них была власть, «люди все трех кличек» поднимались, «как один человек»[338].

Итак, направление Ткачева было заговорщическим и политическим. Оно грешило революционным авантюризмом, уходившим корнями «в святое нетерпение» (как выразился Герцен) «Молодой России» П.Г. Заичневского. Но ряд вполне трезвых идей Ткачева стал ценным вкладом в идеологию народничества. Таковы его идеи о необходимости сплоченной организации революционеров, о создании демократического государства, о значении политической борьбы и, наконец, о нравственном контроле за властью.

В сравнении с Лавровым и даже Бакуниным Ткачев как революционер был менее строг нравственно. «Нравственное правило, – считал он, – имеет характер относительный, и важность его определяется важностью того интереса, для охраны которого оно создано» (1.194). Ткачев не соглашался с Бакуниным и Лавровым в том, что власть портит людей: «честных и хороших людей, – возражал он, – власть еще никогда не портила», и называл для примера М. Робеспьера, Ж. Дантона, Д. Вашингтона (3.146). Тем не менее, он признал необходимым, чтобы «честные и хорошие» революционеры, придя к власти, оберегали ее «от захвата разными интриганами и политическими честолюбцами» (3.382).

В зарубежной историографии народничества (от русских эмигрантов Н.А. Бердяева и М.М. Карповича до «коренных» американцев А. Уикса и Д. Харди) популярен тезис о преемственности и чуть ли не полном тождестве идей Ткачева и Ленина. У нас этот тезис отчасти поддержали в 20-е годы М.Н. Покровский[339], сегодня – Е.Л. Рудницкая. «Диктатура партии, – читаем у Е.Л. Рудницкой, – оттеснение народа как деятельной социальной и политической силы, насильственная ломка экономического строя народной жизни во имя абстрактной идеи, достижение высокой цели любой ценой – все это шло вполне по Ткачеву»[340]. Эта мысль нуждается в двойной корректировке. С одной стороны, можно сказать, что «все это шло» и «по Макьявелли», «по Пестелю», «по Нечаеву», а с другой стороны, и это главное, здесь не учтено революционное творчество самого Ленина: разве идеи его книг «Что делать?», «Шаг вперед, два шага назад», «Две тактики социал-демократии в демократической революции» изложены «вполне по Ткачеву»?

В заключение главы повторю, что бакунизм, лавризм и русский бланкизм (ткачевизм) были самыми распространенными в народничестве 70-х годов тактическими направлениями, но они не исчерпывали собой всего многообразия народнической тактики. Были среди народников того времени и большие бакунисты, чем сам Бакунин, и большие лавристы, чем сам Лавров, но были, как мы увидим далее, и отдельные деятели, группы и целые организации с оригинальными тактическими идеями, которые нельзя признать ни бакунистскими, ни лавристскими, ни бланкистскими.

ГЛАВА III. ПРЕДВЕСТИЕ

3.1. Распростертая Россия