Крестоносцы социализма

Дело в том, что к 1935 г., в обстановке воцарения культа личности Сталина, когда сталинская камарилья спекулировала на возможности террористических актов со стороны мнимых «врагов народа», какой бы то ни было интерес к народничеству с его терроризмом стал для «верхов» опасным. Вскоре после злодейского убийства С.М. Кирова Сталин в кругу приближенных заявил: «Если мы на народовольцах будем воспитывать наших людей, то воспитаем террористов»[42]. Это заявление было воспринято как сигнал к запрету не только народовольческой, но и вообще народнической проблематики. 14 июня 1935 г. ЦК ВКП(б) принял постановление «О пропагандистской работе в ближайшее время», которое, в частности, гласило: «Необходимо особенно разъяснить, что марксизм у нас вырос и окреп в борьбе с народничеством (народовольчество и т.п.), как злейшим врагом марксизма, и на основе разгрома его идейных положений, средств и методов политической борьбы»[43]. В том же 1935 г. было распущено Всесоюзное общество политкаторжан, которое являлось центром исследования народничества, закрыт его орган – журнал «Каторга и ссылка», а также его издательство, прерваны уже начатые издания многотомных собраний трудов П.Л. Лаврова, М.А. Бакунина, П.Н. Ткачева, задержан выпуск очередных томов биобиблиографического словаря «Деятели революционного движения в России», выходившего с 1924 г. (эти тома – о народовольцах – уже подготовленные к выходу в свет, типографски набранные, были сданы в архив, где и лежат поныне).

С 1935 г. научная разработка истории народничества оказалась под запретом. Все деятели народничества – и либеральные, и революционные – были синтезированы под одним ярлыком «народники», объявлены «злейшими врагами марксизма» (хотя они боролись против самодержавия больше 20 лет до начала распространения марксизма в России) и окончательно развенчаны на страницах «Краткого курса истории ВКП(б)», который надолго стал высшей и окончательной инстанцией советской исторической науки. «Краткий курс» изображал все – и революционное и либеральное – народничество однотонно и негативно. В нем не было даже термина «революционное народничество», а были народники вообще, которые, мол, представляли собой «героев-неудачников», возомнивших себя «делателями истории» и начавших «переть (?! – Н.Т.) против исторических потребностей общества»[44].

Отныне народников можно было только клеймить, поносить (как «злейших врагов марксизма», вздумавших «переть» против истории), но не исследовать. Органическая часть разночинского этапа освободительной борьбы в России – революционное движение с середины 60-х по начало 80-х годов – была выброшена из отечественной историографии и почти четверть века оставалась как исследовательская проблема на положении залежи. Вся работа по исследованию разночинского этапа сосредоточилась на первой половине 60-х годов, а точнее – на взглядах (главным образом) и деятельности А.И. Герцена, Н.Г. Чернышевского и узкого круга их соратников. При этом вошло в обычай антинаучное противопоставление народников 60-х годов во главе с Герценом и Чернышевским (которые-де вовсе не народники, а революционные демократы) народникам 70-х годов (которые будто бы отнюдь не революционные демократы, а только народники). Ленинский анализ народничества конъюнктурно извращался: похвалы революционным народникам замалчивались, а ругань по адресу народников либеральных (или даже – эсеров!) распространялась на все народничество вообще. Некоторые историки, «виновные», между прочим, и в том, что они одобрительно писали о народниках, были физически уничтожены. Среди них В.И. Невский (1876 – 1937), Б.И. Горев (1874 – 1937), Е.Е. Колосов (1879 – 1937), П.Н. Столпянский (1872 – 1938), И.А. Теодорович (1876 – 1940), В.О. Левицкий[45] (1883 – 1941), Ц.С. Фридлянд (1896 – 1941), А.К. Воронский (1884 – 1943).

Только после XX съезда КПСС (1956 г.), который декларировал необходимость творческого развития исторической науки без догматизма, конъюнктурщины и, тем более, без насилия над наукой, началось восстановление правды о народничестве и его доброй славы. Как «первая ласточка» новой поры в мае 1956 г. появилась и взбудоражила историков статья П.С. Ткаченко «О некоторых вопросах истории народничества»[46] с призывом восстановить разработку народнической проблематики, пойти вперед от того рубежа, который был достигнут в 1935 г. За статьей Ткаченко последовали другие, аналогичные по смыслу, статьи[47], а в 1957 г. вышла и первая после 20-летнего перерыва монография на революционно-народническую тему – «Русская секция I Интернационала» Б.П. Козьмина.