Крестовский треугольник

От досады Роман замычал. Какой же он был дурак, не видел очевидного! Возможно, Андрей уже давно совращает Саньку. Как же не хотелось верить в происходящее. Ведь он любил этого человека, которого, как оказалось, совсем не знает. Человека, с которым хотел прожить всю свою жизнь, делить радости и горе, вместе воспитывать сына. Сына! При мысли о Саньке в груди больно сдавило. Ведь ему еще нет и четырнадцати. Как же он мог, подонок! Делать это с ребенком... О том, чем Андрей заставлял заниматься Саньку, думать не хотелось. Было страшно и противно одновременно.

Сложившийся втрое на полу, поскуливавший, Андрей вызвал только чувство злого омерзения. Вся любовь, нежность, страсть вмиг исчезли. Их больше не было. Роману не хотелось даже смотреть в сторону бывшего любовника. Но что будет теперь с Санькой? Неужто он тоже будет таким? Но ведь Роман пошел на этот шаг сознательно, в зрелом возрасте. А Санька совсем ребенок, он еще не может разобраться в своих желаниях. Конечно, есть надежда, что все образуется, но этот первый грязный опыт навсегда останется с ним. И, возможно, повлияет на его судьбу. Сможет ли он простить отца за такое, когда подрастет? Ведь если бы не его союз с Андреем… Он виноват, виноват во всем. Виноват в том, что Санька долгое время рос без отца, виноват в том, что сломал жизнь Дашке, виноват в том, что пошел на поводу своих желаний, глупо полагая, что между ним и Андреем какое-то особое неземное чувство. А все оказалось до пошлости банальным. Ничего этого нет. Одна тупая извращенная похоть и грязь!

Роман кое-как удерживался от желания избить Андрея, понимая, что если начнет, то вряд ли сможет остановиться. Внутри все тряслось. Он подошел к сыну и заглянул в лицо. Мальчик уже не плакал. Он молча стоял возле кухонного стола, опустив глаза в пол.

— Садись, — отец ласково погладил Саню по спине, на глаза навернулись слезы. — Саня, сейчас приедет следователь. Ты ему расскажи, чем вы с Андреем занимались. Ничего не скрывай и не стесняйся. Хорошо? Если что-то было до сегодняшнего дня, то это тоже надо будет сообщить.

— Ты сошел с ума! — захлебываясь слезами, заорал Андрей. — Я люблю тебя… я никогда… никогда… Слышишь! …никогда… Рома…

***

Санька будто остолбенел от происходящего вокруг. Сидящий на полу в отрешенном состоянии Андрей с покрасневшими от слез глазами, расстроенный бледный отец, говоривший со следователем, сотрудники милиции в их квартире. Он будто был участником нелепой криминальной постановки, пугающей своей реалистичностью. Боясь лишний раз пошевелиться, он только кивал в ответ на задаваемые вопросы, не до конца понимая того, о чем его спрашивают.

Что теперь будет? Андрея заберут в тюрьму? Несмотря на свою нелюбовь к парню, Саня не хотел этого. Андрей виноват в его несчастьях, но разве он заслуживает того, чтобы его посадили? Ведь тот с Санькой ничего не делал, даже и не думал, а он наврал, обвинил бог знает в чем. Но как же страшно признаться! А вдруг за клевету Саньку отругают или еще хуже — отправят в колонию для несовершеннолетних преступников? Он не ожидал, что отец сообщит в милицию. Это в его план не входило. И что же теперь делать? Молчать, может, не все так страшно. В милиции поймут, что Андрей ни в чем не виноват и отпустят.

— Саня, а расскажи мне, что дядя Андрей с тобой делал? — мужчина в штатском смотрел на мальчика холодными, ничего не выражающими глазами.

Санька вытаращился на следователя, пытаясь выдавить из себя хоть слово, но получалось только нечленораздельное блеяние.

— Он напуган. У него шок, — ответил за сына Роман.

— Так, папаша. Не отвлекайтесь, пишите все, что можете сказать по поводу этого дела. Что вы видели, как все было. Короче все, что сможете вспомнить.

— Мне нужно писать только о сегодняшнем происшествии или еще о том, что было раньше?

— Если что-то замечали ранее, пишите, — следователь недовольно вздохнул, окинув взглядом Романа сверху вниз. — Могу курить?

— Да-да, пожалуйста, — Рома придвинул к нему пепельницу. Мужчина достал из кармана пиджака пачку и ловким движением выбил из нее сигарету. Взяв из рук Романа зажигалку, в знак благодарности кивнул светлой кучерявой головой и прикурил, слегка щурясь сквозь очки в тонкой золотой оправе.

— Мальчику сегодня или в крайнем случае завтра необходимо пройти медицинское освидетельствование. В бюро СМЭ* лучше ехать сегодня же, чтобы зафиксировать не только возможные физические повреждения, но и следы спермы, если они есть. Адреса я вам оставлю. Потом ко мне, но предварительно позвоните. Ваше дело буду вести я. Меня зовут Евгений Петрович Золотарёв, — мужчина, зажав зубами сигарету, достал из коричневой дерматиновой папки визитку и протянул ее Роману.— Адрес указан. При себе иметь документы, удостоверяющие личность.

— Уголовное дело возбудят?

Золотарёв откинулся на спинку стула и, положив на нее руку, произнес:

— Уже возбуждено. Мне ваше заявление нужно для составления более подробной картины происшествия. Ну что, дописали? Дата, подпись. И еще вопрос — мальчик был в этой одежде, когда вы застали Вересова с ребенком?

— Да.