Крестовые походы глазами арабов

На это судно взошла группа мусульман, — рассказывает Бахаеддин. — Они оделись как франки, побрили бороды [47], повесили на мачты кресты и для вида разместили на палубе свиней. Они приблизились к городу, спокойно проходя между вражескими кораблями. Их остановили и сказали: «Вы же идёте в Акру!» Изобразив удивление, наши ответили: «Неужели вы ещё не взяли город?» Франки, уверенные, что имеют дело с себе подобными, сказали: «Нет, мы ещё не взяли её». «Что ж, — сказали наши, — тогда мы причалим у лагеря, но за нами ещё одно судно. Его нужно скорее остановить, чтобы оно не пошло в город». Моряки из Бейрута по счастью заметили дорогой, что за ними следует франкский корабль. Вражеские суда тотчас направились к нему, тогда как наши на всех парусах устремились к Акре, где их встретили с криками радости, поскольку в городе царил голод.

Но такие уловки не могли повторяться часто, и поскольку армии Саладина не удавалось разжать тиски, Акра должна была в конце концов капитулировать. По мере того, как проходили месяцы, шансы для новой победы мусульман, нового Гиттина, казались всё более слабыми. Вместо того чтобы редеть, поток западных воинов только прибывал. В апреле 1191 года король Франции Филипп Август высадился со своими войсками в окрестностях Акры, а за ним, в начале июня, прибыл Ричард Львиное Сердце.

Этот английский король, «Малек аль-Инкитар», — говорит нам Бахаеддин, — был человеком храбрым, энергичным, дерзким в бою. Уступая в ранге королю Франции, он был богаче и более прославлен как воин. По пути он остановился на Кипре и овладел им, и когда он появился перед Акрой в сопровождении двадцати пять галер, забитых людьми и военным снаряжением, франки издали крики радости и зажгли большие костры, чтобы отпраздновать его прибытие. Что касается мусульман, то это событие наполнило их сердца страхом и дурными предчувствиями.

Тридцатитрёхлетний рыжеволосый гигант, носивший корону Англии, был прототипом воинственного и легкомысленного рыцаря, идейное благородство которого едва ли могло скрыть ошеломляющую грубость и полное отсутствие моральных ограничений. Но если никто из западных пришельцев не мог устоять перед его обаянием и несомненной харизмой, сам Ричард был очарован Саладином. С момента своего прибытия он искал встречи с ним. В послании к аль-Адилю он просил устроить встречу с его братом. Султан ответил без промедления: «Короли встречаются только после заключения договора, ибо негоже знакомиться и трапезничать вместе и в то же время воевать», но он разрешил своему брату встретиться с Ричардом при условии, что каждый из них будет окружён своими солдатами. Таким образом, контакты продолжались, но без особых результатов. «В действительности, — объясняет Бахаеддин, — намерения франков, направлявших к нам своих послов, состояло главным образом в том, чтобы узнать наши сильные стороны и наши слабости. Мы же, принимая их, имели ту же самую цель». Хотя Ричард искренне стремился к знакомству с завоевателем Иерусалима, он, конечно, прибыл на Восток не для переговоров.

Покуда продолжались эти обмены посланниками, английский король активно готовился к последнему штурму Акры. Совершенно отрезанный от мира, город жил впроголодь. Лишь немногие великолепные пловцы могли ещё добраться сюда, рискуя своей жизнью. Бахаеддин рассказывает о подвиге одного из этих людей.