Крестовый перевал

— Не пристрелишь — он тебе нужен! — Закатываюсь под каменный наплыв. — Или ты его сюда ради меня притащил? Меня и на равнине нетрудно прихлопнуть.

— Мы пытались — не вышло.

— Ах ты, черт! — негромко ругаюсь, настраиваю резкость и выглядываю из укрытия. — Это ж… Это ж опять Беспалый!

— Узнал? — кричит старый знакомец.

— Еще бы! Живучий ты, однако, Бунухо Замаевич!

— Тебя тоже трудно прикончить, полковник.

М-да. Похоже, серьезно мы влипли с Юрой.

Лихорадочно соображаю… и получается, что идеальный выход из ситуации, в которой я оказался, — умереть на месте.

А может быть, имеется другой вариант?…

Почесав щетину на подбородке, кричу:

— Что будем делать, Бунухо?

— Ты был прав: Ткач мне нужен, — отзывается ингушский бандит. — А вот твоей девчонке, если не сдашься, я медленно отрежу голову.

Резко обернувшись, замечаю двух боевиков, сопровождающих по дну ущелья Ирэн…

Признаться, в это мгновение ни сострадания, ни жалости внутри не всколыхнулось. Скорее родилась досада. Словно не позволили довести до ума и отполировать почти завершенную на станке деталь.

— Ты ошибся, Бунухо — это не моя девчонка, а Ткача! — продолжаю сопротивляться. — Придется тебе договариваться с ним!

— Слушай, полковник! Я досчитаю до пяти и брошу в расщелину гранату. Как думаешь, одной гранаты тебе хватит?

«С лихвой», — отправляю смачный плевок на щербатый бок валуна.

Беспалый же буквально упивается моментом славы:

— А не хватит — брошу еще десять! Потом отрежу голову девчонке и займусь Ткачом. Так что даю последний шанс. Время пошло. Раз!

Шевелю извилинами… И понимаю, что выбор у меня неважнецкий.

— Два!

Например, потянуть время. Что это даст? Ничего. Только вызовет злобу и неизбежно приведет к исполнению угрозы. Да и переговорщик из меня хреновый.

— Три!

А если рискнуть — выкатиться из-под камня и подстрелить пару козлов? Тогда и сам нарвусь на пулю, и детвору подставлю. Когда у «духов» что-то не ладится, они звереют и теряют последний разум.

— Четыре!

Остается последнее. А там, как говорят в спецназе ВДВ: «Война план покажет…»

Перехватываю винтовку за ствол и показываю из-за камня рамочный приклад.

— Выхожу.

— Давай-давай! — поторапливает довольный Газдиев.

* * *

Для начала у меня отбирают оружие, обыскивают. При этом сыплют насмешками и оскорблениями. Все это нам отлично известно. При пяти стволах на одного безоружного — они завсегда герои.

Отвечаю скупо, весомо и пятиэтажно. А краем глаза наблюдаю, как к месту действия подводят обалдевшего Юрку. Нынче он совершенно не похож на задиристого попугая. Бледен, испуган, покладист. И тихо поскуливает в объятиях «Волкова» — тридцатипятилетнего мужика со славянской рожей и телосложением железного дровосека.

Затем мне связывают за спиной руки, и беспалый Бунухо с наслаждением превращает мой фейс в котлету по-киевски.

Неприятно. Временами больно.

Действо длится минут десять, и когда я с замутненным сознанием шлепаюсь на холодные камни, Беспалый упирается коленкой в мою спину и выхватывает кинжал.

Соображаю плохо, но сомнений нет: эта сволочь намерена перерезать мне глотку. «Пока в сознании — не дамся!» — напрягаю мышцы перед последней и решительной схваткой.

Беспалый зачем-то вцепился в мою правую руку. Разжимая кулак, рычит:

— Прежде чем ты умрешь, я отрежу тебе пальцы. Как когда-то ты отрезал мои…

Ладонь простреливает резкая боль. Одновременно с болью доносится срывающийся голос Юрки:

— Только попробуйте! Только троньте! Если вы убьете его — я ничего для вас делать не буду!

Истерика заставляет Бунухо остановиться.

— Не будешь? — поднимается он и делает шаг к Ткачу. — Значит, умрешь вместе с ним. Понял?

— Тогда ты точно ничего не получишь! — уже спокойнее, но с той же злостью и решимостью отвечает тот.

Вот так погибают трусы и рождаются герои, — переворачиваюсь я на спину, медленно сажусь. Средний и указательный пальцы здорово повреждены лезвием, но, слава богу, не отрезаны полностью. Смотрю мутным взором на Юрку: пожалуй, он не потерян для общества. Из него еще удастся сделать человека…

Снизу подходят два молодых кавказца, с ними Ирэн.

Взгляд бессмысленно пробегает по лицу девушки, по фигуре… Но отчего-то, зацепившись, возвращается. Что-то не так.

Что именно?

Ушибленный мозг медленно распознает несоответствия.

Кавказцы тащат мой ранец и обходятся с девицей почти по-джентльменски: улыбаются, услужливо предлагают помощь в преодолении сложных подъемов. Да и сама Ирка не выглядит расстроенной — на лице нарисованы равнодушие и скука.

Понемногу ускоряясь, мысль четко сортирует события последних дней: отбрасывает несвязанные с этой историей, а нужные аккуратно сплетает в крепкую логическую цепь. И все встает на свои места, вплоть до мелочей. Заранее организованная слежка за Юркой в Саратове с помощью Ирэн и подброшенный к московскому театру труп похожего на него человека. «Случайное» появление спасителя — «Волкова». Кража девицей моего водительского удостоверения и элегантное спасение от гаишников на Алтынной горе. Хорошо работают, что тут скажешь?…