Крестовый перевал

Беру фонарь и продолжаю осмотр, но при этом отвлекаю парня, понемногу уводя разговор в другое русло.

— Ну-ка поясни: чего они от тебя добиваются?

— Они нашли этот тоннель, — неуверенно отвечает парень.

— Понятно. Дальше-то что?

— А то, что здесь больше ничего нет.

— То есть как — нет? А дверь? Ты же ее открыл?

Юрка кисло усмехается:

— Открыл, да толку никакого. Вход в никуда. Пустышка. Сюрприз…

Что за бред? Почему — пустышка? Какой сюрприз? Если есть дверь, значит, должен быть проход! Необязательно сквозной и ведущий к другому выходу. Но проход! В помещение, к лестнице, в склад, в шахту…

Решительно направляюсь в конец тоннеля и осматриваю стальную громадину. Металл во многих местах искорежен, поврежден. Наряду со свежими, только что просверленными Юркой отверстиями, нахожу и старые, покрытые ржавчиной следы: сколы, вмятины, дыры от сверл.

Тяну на себя холодную ребристую рукоять…

И в растерянности отступаю назад. Без скрипа, с неторопливым достоинством стальной прямоугольник открывает моему взору… бетонный тупик.

Ставлю на пол фонарь и ощупываю шершавую стену здоровой ладонью.

В нескольких местах толстый слой бетона отбит до скальных образований — стало быть, я не первый, кто усомнился в отсутствии прохода за дверью.

Скребу заросший подбородок.

— Ничего не понимаю…

— И этот… Бунухо тоже не понимает, — подходит сзади Юрка. — Оттого и требует, чтобы я разобрался. Иначе грозится нас обоих расстрелять.

— Как же тебе удалось ее открыть?

— А-а… — машет рукой юный взломщик, — ничего сложного, если имеется хороший инструмент и знаешь, где и как его применить.

— Неужели у них не нашлось специалистов?

— Ковырялся тут какой-то «специалист» — прохерачил два отверстия мимо замка, третьим чуть не заблокировал вертикальный ригель, — усмехается Ткач. — Ну, а взрывать или резать дверь горелкой они побоялись, опасаясь, что прямо за ней складированы боеприпасы.

— Это тебе рассказал Бунухо?

— Естественно. Он ни на шаг от меня не отходил, пока я возился с замком…

— Понятно. Что будем делать? Мысли есть?

Молодой человек тычет пальцем в небольшую латунную табличку, приклепанную к обратной стороне толстой, словно от сейфа, двери.

— Хочу начать с этой хрени. Поможешь?

* * *

— Габариты видишь?

— Цифры, что ли?

— Ну да. Куча цифр. Внешние габариты, внутренние. Размер ячейки…

— Какой ячейки?

— В сейфах обычно указывают размеры ячеек, а эта дверь походит на сейфовую.

— Да, вижу. Есть размеры.

— Нам они не нужны — читай строчку под ними…

У Юрки что-то с глазами. То ли довело фанатичное увлечение компьютером, то ли временные проблемы от нервного стресса. Короче, сидит на корточках у стены, а меня заставил считывать надписи с наклепанной таблички.

— Та-ак… — щурюсь и с горем пополам озвучиваю первую строчку под габаритами, выбитую на немецком: — VERLOHRJUN DUISBURG.

— Не то. Это место изготовления — город Дуйсбург. Давай дальше.

Я опять склоняюсь над дверью.

— FABRIKNUMMER 1474…

— Заводской номер. Пропускаем.

— Ясно, погнали дальше. SICHERHEITSGRAD.

Юрка оживляется.

— Класс защиты. Что там про него нацарапано?

— Wm Ba II.

— Понятно. Дальше…

— GEWICHT…

— Вес. Он нас не волнует.

— LIEFERMONAT.

— Месяц выпуска.

— Точно, — быстро соображаю я, — а следом идет год — 1940-й.

— Дальше, дальше! — торопит Ткач.

Развожу руками:

— Все.

— Все? — разочарованно переспрашивает он. — Не, ну это полный блютус! Придется опять напрягать мозг…

Поняв, что от таблички со стандартными данными никакого проку, мы около часа слоняемся по тоннелю, осматривая стены, сводчатый потолок и цементный пол, покрытый толстым слоем пыли. Кроме выше перечисленного здесь ровным счетом НИ-ЧЕ-ГО. Ни вентиляционных отверстий; ни фирменных немецких надписей типа «halt!» или «achtung!» ни других намеков.

Периодически интересуюсь ходом Юркиной мысли.

— Щас. Парсек подожди, — всякий раз задумчиво отвечает гений.

— Между прочим, парсек — это чуток побольше трех световых лет, — ворчу я и напоминаю: — По дороге сюда Беспалый балакал с кунаками о скором подходе людей из отряда какого-то Якуба. Так что неплохо было бы успеть до утра что-нибудь изобрести.

— Да-да, Паша, я думаю. Я пытаюсь. Не мешай…

Он прав. Лучше его не отвлекать.

Продолжаю слоняться с фонарем по тоннелю в поисках малейшей подсказки, объясняющей цель постройки данного сооружения. Дословно вспоминаю каждую фразу, услышанную от пожилой ингушской женщины и от ее сына — Бунухо…

Нет, я ничего не забыл, но при этом картина вырисовывается более чем странная. Выходит, Зама Газдиев озвучил половину правды: возведенное немцами сооружение в наличии — данный факт уже не вызывает сомнений; а вот со «спрятанной внутри сооружения смертью» старый дед что-то явно напутал. Да, здесь могло быть спрятано оружие или большое количество боеприпасов. И все это давно могло быть ликвидировано органами безопасности. Но, во-первых, об этом бы знали жители соседних сел и дед Зама в первую очередь. А во-вторых, это не объясняет наличие тупика, закрытого стальной сейфовой дверью.