Крестовый поход

– Татары! – предупредил князя Федька. – Уже у брода.

– Значит, пора. – Крепко взявшись за гладко отполированный ивовый шест, Егор выхватил из жаровни раскаленный докрасна железный штырь, шагнул к крайнему стволу, опустил в запальное отверстие, и пушка тут же оглушительно жахнула, выплюнув из своего жерла облако белого дыма. В этом дыму никто не мог увидеть, как наружу вырвался деревянный поддон, резко затормозился из-за прибитого к днищу кожаного пыжа, растопырившегося в потоке встречного воздуха, и из темных гнезд выскользнули тридцать четыре каленые стрелы с железным оперением, каждая в мизинец толщиной и в половину локтя в длину.

Разумеется, стрелам этим было далеко до подкалиберных «ломиков», которыми в двадцать первом веке артиллеристы пробивают многосантиметровую танковую броню. Но ведь и стреляли ими не по танкам, а по латникам в кирасах, что прогибаются просто от сильного нажатия пальцем.

Расходясь пучком, стрелы со сверхзвуковой скоростью мелькнули над головами ополченцев и легко прошили насквозь ряды польской шляхты, почти не замедлив полета даже после того, как оставили ровные дырочки в панцирях пяти-шести человек и пронзили по пять-шесть лошадиных туш. Всадники и не поняли, что случилось – просто сразу целая колонна воинов захрипела, застонала и стала падать на землю вместе с лошадьми.

– Банить!!! – Князь Заозерский быстро пошел вдоль казенников, по очереди опуская раскаленный стержень в запальники пушек. Батарея загрохотала длинной редкой очередью: «бах-бах-бах-бах…» – Заряжай!

Лето было долгим, и ватажники научились не бояться ни зелья, ни пушек, ни снарядов, действовали быстро и слаженно. Не прошло и нескольких минут, как они шарахнулись в стороны, весело крича:

– Молись!

Егор кивнул, выхватил стержень, снова пошел вдоль стволов, ритмично отзывающихся залпами: «ба-ба-ба-бах!!!»

– Что происходит? – От зрелища падающих сотнями шляхтичей князь Витовт на миг растерялся.

– Пушки… – неуверенно ответил гетман, указывая на обширное белое облако, растущее там, откуда доносился грохот.

– Вперед! – рявкнул великий князь. – Вперед, пока всех не перебили на месте!

Боярин Федор Ходкевич кинулся к горнистам, те подняли трубы и заиграли приказ к общему наступлению. Литовский и московский полки качнулись, медленно двинулись вперед. Поляки не послушались. Невидимая, непостижимая смерть выкосила две трети их состава, оставив вместо плотного строя лишь отдельные островки уцелевших отрядов.

– Как он смог? – отдав приказ, позволил себе удивиться полководец. – Пушки… Разве они могут стрелять так далеко? Чем?

Между тем на западной стороне острова татары уже миновали брод, и Егор, отбежав от стволов, из белых клубов на свет, крикнул татарскому тысячнику:

– Ты видишь это?! Видишь?

Гафур-мирза хищно оскалился, выдернул саблю, поднялся на стременах, оглянувшись на своих воинов:

– За мной! Бей неверных!

Не дождавшись условного сигнала от татар, Егор засвистел сам, его посвист тут же подхватили легкие сотни. Ополченцы, предупрежденные еще с вечера, стали смыкаться – воины, подняв копья, втискивались между рядами, освобождая широкие проходы, и через них вперед хлынула стремительная конная лава.

С высоты городского холма ненадолго показалось, что латная кованая рать сейчас врежется в татарский поток – но нет, степняки предпочли податься правее, не удариться об идущие плотным строем полки, а наскочить на уже рассыпавшуюся поодиночке шляхту – ведь отдельных бойцов можно окружать, колоть в спину, ловить арканами, сбивать с ног, вязать. Литовцы же, видя впереди рыхлую, плохо вооруженную пехоту, тоже предпочли противника послабее. И только московский полк князя Василия отчего-то начал замедлять шаг, пропуская соседей вперед.

– Ур-ра-а!!! Бей их, бей! – мчались через поле татары.

Шляхтичи, которые и без того в растерянности кружились в лужах крови среди окровавленных тел, при виде этой бешеной толпы дрогнули и стали отворачивать назад.

– Сбор, играй им сбор! – указал на беглецов князь Витовт. – Проклятие! Хан! Друг мой! Останови этих разбойников!

Площадно выругавшись, Джелал-ад-Дин послал коня в галоп, на ходу обнажая клинок, домчался до верного черного тумена:

– По коням!!! За мной!

На поле боя заиграли трубы, галицкая конница дружно опустила копья и тоже двинулась в атаку. Только почему-то не на врага перед собой, а через поле наискось, на литовцев. Причем приотставший московский полк стал смещаться к центру.

Шляхтичи, обнаружив, что из тыла на них несутся сотни в вороненых доспехах, шарахнулись в сторону, на зов труб, и оказались возле стяга литовского князя, постепенно успокаиваясь после пережитого кошмара. Князь Витовт знал: им нужно дать передышку. Еще полчаса-час, и они успокоятся, придут в себя, снова будут готовы к бою. Шляхтичей уцелело примерно две с половиной тысячи – весомая сила, которая вполне может решить исход битвы.