Крестовый поход

Старший тавуллярий покрутил головой. Наверное, все ж таки капитан Афиноген Скаладос был прав: заключенная четыре года назад во Флоренции уния, подчинявшая православную церковь католической, возложенных на нее надежд византийцев не выполнила — никакой толковой помощи против экспансии турок католики предложить не смогли. И вот совсем недавно уния была предана проклятию на Иерусалимском соборе православной церкви. Некоторые, кстати, считали — что зря. Сам Лешка к подобным богословско-политическим вопросам вообще-то относился довольно равнодушно, однако, сама по себе идея союза, унии — если отбросить всю религиозно-идеологическую шелуху — несомненно имела одно важное свойство — вполне могла бы объединить всех христиан в борьбе против магометан-турок, все больше наползавших на южную Европу. Могла бы… Но, вот, похоже, не договорились, вернее — предали проклятию договор. Римский папа и патриарх, католические и православные клирики ну никак не могли решить, кто же из них главнее! Ну, толкались и собачились меж собою, прямо, как дети в игре «хозяин горы». Взрослые люди… Перед лицом самой жуткой опасности!

Кроме Лешки, на боту судна находились солдаты имперской морской пехоты ну и, естественно, экипаж. Никого из сотрудников сыскного секрета с собой не взяли, что объяснялось не только соперничеством двух ведомств, но и оригинальной конструкцией судна, при всех своих достоинствах, дромон имел один весьма специфический недостаток — его осадка должна была всегда, при любых условиях, оставаться постоянной, иначе при перегрузе волны запросто могли захлестнуть весельные порты и всю палубу, а при недогрузе сильный ветер просто валил судно.

Филимон Гротас, конечно, и хотел бы послать с Лешкой проверенных людей, но все же вынужден был уступить, настояв на условии, чтобы морские пехотинцы дромона беспрекословно выполняли все приказы старшего тавуллярия. В общем, пришли к соглашению…

Так-то оно так, но с командиром пехотинцев Лешка еще так и не познакомился — тот с самого отплытия так и дрыхнул в небольшой кормовой каюте, скорее даже — просто навесе, задернутом плотной тканью.

Море играло лазурью, прозрачное голубое небо казалось бездонным, дул теплый боковой ветер, развевая над мачтами дромона золотистое парчовое знамя с черным двуглавым орлом. Стоя на абордажном мостике, Алексей до боли в глазах вглядывался вперед — не покажутся, не мелькнут ли хотя бы на миг прямые паруса «Святого Николая». Торговая скафа вовсе не являлась быстроходным судном, и вообще-то, пора бы было ее нагнать.

— Нагоним, — махнув рукой, усмехнулся Афиноген. — Мы просто сейчас идем к острову Дракона кратчайшим курсом, на что при таком ветре вряд ли окажется способен ваш «торговец» — у него ведь нет весел, да и паруса — прямые.

— Так вы думаете, мы будем в гавани раньше, чем «Святой Николай»? — оживился Лешка. — Вот, хорошо бы!

— Каково отставание? — тут же спросил капитан.

— Шесть летних часов… да, пожалуй, примерно так.

— Тогда мы точно придем к острову первыми!

Афиноген оказался прав — уже к вечеру, когда золотистое солнце уже начинало клониться в море, впереди показались черные скалы. Скалы быстро приближались, вот уже можно стало разобрать росшие на них кустарники, а затем — и кромку прибоя, и высокую башню — маяк — и сады, и беленые, с красными черепичными крышами, домики.

Когда подошли ближе, стали видны и многочисленные рыбачьи лодки, и вывешенные для просушки и ремонта сети вдоль всего берега. Алексей возблагодарил Господа — «Святого Николая» — вообще, никакого крупного корабля — ни на рейде, ни у причала не было. «Агамемнон» все-таки пришел первым!

— Капитан, прикажите срочно разбудить командира воинов, — попросил Алексей. — Мне нужно с ним переговорить.

— Да, я пошлю матроса.

— Кстати, кто он по званию?

— Сотник. Хотя воинов, как вы, верно, заметили, сейчас гораздо меньше — мы же взяли с собой излишки припасов.

Обернувшись, Афиноген махнул рукою возившемуся у фок-мачты матросу:

— Срочно разбуди Ореста!

Матрос со всех ног бросился исполнять приказание.