Крестовый поход

Поймав взгляд девушки, Лешка мотнул головой, увидев, как красивое лицо Пелагеи на миг озарилось лукавой улыбкой. Отстав от подруг, девушка нарочито медленно пошла по причалу, обогнула корчму, остановилась, оглядываясь… Убедившись, что молодой человек идет за ней, как привязанный, прибавила шагу… И остановилась лишь за деревней, в заросших густыми кустами предгорьях. Подбежавший Лешка едва не налетел на нее, тяжело дыша, остановился…

— Ну, наконец-то! — обняв парня за шею, Пелагея принялась целовать его в щеки и губы, и Лешка чувствовал, что быстро поддается столь яростному напору, поддается с большой охотой и почти с такой же яростью.

Сняв с девчонки жилетку, он зубами развязал завязки рубашки и, обнажив грудь, принялся ласкать языком быстро ставший твердым сосок Пелагея застонала:

— О, не здесь, не здесь… Бежим туда, к лугу.

Луг, заросший мягкой зеленой травой и ярким желто-розово-голубыми цветами был великолепен. Ласково светило солнце, и сине небо казалось звенящим хрустальным куполом, как оно и было по канонам священных книг.

— Как славно!

Обернувшись, Пелагея, смеясь, повалилась в траву, и Лешка последовал за нею — как в омут. Упал — о, как сладковато-пряно пахнуло цветами! — погладил девушку по щеки, осторожно снимая одежду.

Вот ярким большим цветком расцвела в траве сброшенная алая юбка… Туда же последовал и красивый шелковый поясок, и коралловое ожерелье, и рубаха…

И, крепко прижав любовника, Пелагея приняла его в свое лоно…

А потом они валялись в траве, счастливые и довольные всем: и тем, что только что меж ними произошло, и тем, что еще произойдет — и, быть может, не раз — и этим прекраснейшим лугом, пряным запахом трав, цветами, бездонно синим небом. Всем!

Ни о каком Паросе, естественно, спрашивать не хотелось. Но надо было.

— Какое красивое ожерелье! — протянув руку, Лешка поднял из травы бусы и попросил:

— Надень. И пояс.

Карминно-красные бусы еще больше подчеркивали приятную смуглявость нежной девичьей кожи, а пояс, повязанный чуть ниже пупка скрывал… нет, совсем ничего не скрывал, а тоже — подчеркивал.

Встав, Пелагея потянулась — хищно и грациозно, словно пантера:

— Представь, если б это был мой повседневный наряд!

— Тогда б вся деревня точно сошла с ума! — засмеялся молодой человек.

Порыв теплого ветра играл темно-русыми волосами девушки.

— Какие красивые цветы! — посмотрев вокруг, она с улыбкою повернулась, нагнулась, лукаво стрельнув глазами. — Ты похвалил ожерелье…

А пояс? Подойди, рассмотри поближе…

Ага, пояс ей нужен, как же…

Лешка подошел сзади, медленно провел пальцем по спине Пелагеи и, не сдерживая себя, ухватил обеими руками за талию…

Девушка только охнула…

А потом — и закричала, радостно и довольно…

Пояс… Перед Лешкиными глазами сверкал вышитыми золотыми кошечками пояс… Шелковый такой, зеленый…

Пояс…

— Что-то не так? — дернулась девушка, и Лешка постарался прогнать от себя посторонние — в этот момент, уж точно, посторонние — мысли…

Но вот потом…

Он вытянулся в траве, с удовольствием ощущая, как нежно щекочут кожу травинки. Погладил прильнувшую к нему девушку по плечу.

Пояс… При чем тут пояс?

А при том!

Ну, точно… В голове старшего тавуллярия словно бы включился компьютер. Зеленый шелковы пояс с вышитыми золотыми нитками кошечками. Такие только что продавали на «святом Николае», и местные модницы их с удовольствием покупали. Вот и Пелагея купила или, скорее всего, подарил кто-нибудь… Кто-нибудь… Да Парос — кто же еще-то? Кажется, в корчме речь шла о каких-то подарках… Стоп!

Алексей во всех подробностях вспомнил всю сцену швартовки «Святого Николая». Вот судно подходит к причалу, швартуется. Спускают парадный трап, к нему, по причалу, идут празднично одетые люди, и среди них — Пелагея с Паросом. На Пелагее карминно-красные бусы и пояс. Шелковый, зеленый, с золотыми кошечками. Вот этот.

И появился он до того, как все хлынули на корабль! До! А не после.

Значит, тут можно кое-что предположить, очень даже можно… Что же, выходит, наш таинственный инкогнито — Парос?!

— Послушай-ка, у этого твоего знакомого верзилы… Пароса… есть баркас?

— Есть, — тут же отозвалась Пелагея. — И очень вместительный, пожалуй, что самый большой на острове. А почему ты спрашиваешь?

— Так… Этот твой Парос…

— Он не мой, понял?! — расслабленная красавица в миг превратилась в тигрицу! — Если этот дурень по мне воздыхает, так это еще не значит, что пользуется взаимностью. И вообще, я боюсь таких огромных мужчин — пусть лучше любит кого-нибудь себе под стать: коров там, кобыл, ну, я не знаю… И еще устраивает какие-то тайны, куда-то таскается раненько по утрам — наверное, завел себе любовницу, гад, а еще ко мне клеится! Как-нибудь обязательно за ним прослежу, вот, соберусь, и прослежу. Застану обоих — пускай потом попробует показаться мне на глаза, орясина подлая!

— Ладно, ладно, не кипятись, почем зря!

Вышедшую из себя девчонку нужно было как можно быстрей успокоить… и Лешка хорошо знал — как.

Парос! Значит, Парос!