Крестовый поход

Что же касается самого султана Мурада… Пурим-бей порассказал кое-чего… а ему об этом рассказывал какой-то важный заезжий турок. Оказывается, свет еще не видывал правителя, столь равнодушного к власти! Вот и сейчас повелитель турок удалился от государственных дел, сбросив их на визирей. История и философия, поэзия и мистика — вот любимейшие занятия султана Мурада! А власть? А управление империей? Да пропади он все пропадом, управляйте, как хотите, лишь меня не отвлекайте от важного дела — перевода с арабского на турецкий важных богословских текстов. Такой вот был повелитель у турок. Нетипичный, прямо сказать. Может, потому еще и стоял Константинополь? Да, султан Мурад были историк, богослов и философ, не видевший во власти особого проку. Но подрастал его наследник, двенадцатилетний Мехмед — юноша необузданный и властолюбивый.

Один из ноябрьских дней вдруг оказался солнечным и теплым — да все неделя такая стояла, на радость уставшим от туманов жителям. Ярко сияло солнце, в бездонно-голубом небе медленно плыли редкие белые облака, и по прикидкам Лешки, воздух прогрелся, наверное, градусов до пятнадцати, а то и больше — чем не весна? Вокруг тропинки там и сям виднелись вечнозеленые кустарники, а посреди прошлогодней пожухлой травы, весело проклюнулась свежая изумрудная травка. Пели птицы, в ложбине журчал ручей.

Сняв со спины взятого напрокат у хозяйки ослика вязанку только что нарезанных прутьев, молодой человек отвел животное вниз, к ручью. Напоил, напился сам… и вдруг услыхал голоса!

Обернулся…

Сипахи!

Всадник пограничной стражи!

— Кто такой? — по-турецки поинтересовался высокий длинноусый мужчина в ярко начищенном панцире и открытом шлеме. И тут же повторил вопрос по-болгарски.

— Я живу здесь недалеко, в Златице, — поклонившись, на турецком языке отозвался Алексей. — Плету корзины. Вот, разрешение на сбор прутьев и лозы. Пожалуйста, уважаемый господин.

Длинноусый кивнул молодому воину, нетерпеливо гарцующему на белом коне. Молодой, подскочив к Лешке, нагнулся, выхватив из руки грамоту, и почтительно подал ее старшему.

— Так-так… — усмехнулся усач. — Значит, сам Пурим-бей выдал ее тебе?

— О да, это так, — снова поклонился молодой человек. — Он мой покровитель, славный Пурим-бей.

— А он тебе сказал, что при сборе прутьев и лозы, нужно еще платить особый налог на стершиеся подковы коней пограничной стражи? — вкрадчиво осведомился усатый.

— Конечно, сказал, — на голубом глазу тут же соврал Алексей. — Я уже и деньги заранее приготовил. Вот…

Еще один цехин… Ну, не напасешься!

— Молодец, — ухмыльнувшись, похвалил сипах. — Вижу, ты умный человек. Ну, передавай поклон Пурим-бею…

— Обязательно передам.

— И не ходи больше за прутьями в эти места, здесь полно башибузуков.

Башибузуки… Лешка почмокал губами. Разбойники… Интересно, кого они тут грабят? И польстятся ли на старого осла и вязанку прутьев? Нет, вряд ли. Так и сказал:

— Вряд ли я заинтересую башибузуков, господа!

— Вот как раз ты и заинтересуешь, — расхохотался сипах. — Сильный молодой работник. Можно выгодно продать! Ну, прощай, друг Пурима…

Взяв коней, сипахи унеслись, словно ветер.

— Эй-эй! — закричал им во след Алексей. — А от кого передать поклон-то?

Уехали. Не остановились. Не оглянулись даже. Ну и черт с ними.

Алексей прикинул, что сегодня удалось сделать. Ну, кроме прутьев, естественно… Обследованы два перевала, измерены, нанесены на спрятанную в башмаки схему, нацарапанную гвоздем на куске специально выделанной кожи. Туда же пририсованы и три узеньких тропки и родники с ручьями. Отличная работа, нет, в самом деле — отличная. Довольный, Лешка взял осла под уздцы и, насвистывая, зашагал в долину.

Они выскочили из-за кустов внезапно, трое оборванцев с саблями наголо… Но куда страшнее них были двое других — с луками. Сзади и спереди — на узенькой, не разойтись, тропке.

— Хороший у тебя осел, парень, — поигрывая клинком, ухмыльнулся в усы один из оборванцев. — Продай?

— Да мне он и самому нужен, — Лешка лихорадочно соображал, что делать? Слева — горы, справа — пропасть, чуть впереди — кусты, из которых только что появились обор… Нет, не оборванцы — разбойники! Башибузуки — они и есть.

— Тогда, извини, мы продадим вас обоих, — гулко захохотал лиходей. — Тебя и твоего осла. — посмеявшись, кивнул своим. — А ну, парни, вяжи эту деревенщину.

Ничего не скажешь, скрутили лихо — и глазом моргнуть не успел. Главное, не позарились на обувку — уж слишком грязны и разбиты казались Лешкины башмаки. В левом была спрятана схема.

Пятеро… Слишком вас много, ребята… Ну, ничего. Кажется, вы кого-то считаете деревенщиной? Что ж, пока не будем разубеждать.

— Иди! — один из башибузуков — совсем еще молодой, наверное, лет четырнадцати, парень — ударил кулаком Лешке в спину. — Давай, давай, шагай, не то подгоню саблей!

«Торговец» оглянулся:

— Да куда тут идти-то? Глаза-то разуй — ведь пропасть!